Река Вологда в черте города в последние дни представляла из себя редкое ныне совершенно не противное зрелище. Осеннее полноводье затопило всю новобетонную набережную. Бетон стал почти не виден, снега и листвы на деревьях нет, и город неожиданно стал выглядеть прозрачно и красиво. Жаль, что все это неизбежно закончится. Хорошо, что закончится, судя по всему, теперь уже не скоро — весной.
На Красном мосту меня остановил пожилой мужичок и с неподражаемым вологодским оканьем поинтересовался:
— Вологодской или в гостях?
Понимая, что в любом случае спалюсь на своем подмосковном диалекте, признался честно:
— В гостях.
Мужичок удовлетворенно кивнул и заметил, кинув взгляд на панораму вверх к Софийскому собору.
— Тут-то тоже есть кое-что. А вот бывал ли ты, — почему-то он сразу перешел на «ты», — в Великом Устюге?
— Конечно!
— А я там учился с шестьдесят второго по шестьдесят четвертый год. Дороги тогда туда не было. И ходил только, — он оглядел реку хозяйским взором, — кораблик. Вот бывало за Новатором последнюю луку проходит он… ох и вид тогда: набережная и все церкви, монастыри, всё древность великая и красота невероятная. Как надо было это рассчитать, построить так, чтобы на берег самые красивые церкви выходили!
Я благоговейно помолчал в знак согласия. Потом добавил:
— Только теперь там набережная бетонная.
— Э, милой, набережная там с пятидесятых годов бетонная. Иначе нельзя, там такие ледоходы, что берег кусками отрывает. Там нужно. А здесь…, — здесь мы вместе посмотрели на вылезающий из-под воды бетонный кусок прошлогоднего убожества, — здесь просто деньги закопали.
Вероятно, я очень убедительно запыхтел в знак согласия с его позицией, так что мужичок продолжил:
— Сколько денег закопали! Целый большой колхоз можно было построить. Из тех, что в наши дни расчубайсили.
— Ага…
— А теперь и размедведивают до конца.
Мы спустились с моста и несколько времени прошли вместе. Мужичок еще что-то говорил о том, какой красивый город Великий Устюг, и какое там замечательное предприятие «Северная чернь», а я, разумеется, с ним согласился. Потом он свернул в один из переулков, а я пошел дальше по набережной, до рассыпающейся уже Скулябинской богадельни.
Высокая вода в реке и разом замерзшая грязь сделали Заречье очень милым прогулочным местом — за пару недель до этого я едва ли бы вовсе сунулся в этот район. Низкое зимнее солнце эффектно садилось прямо за точеные купола и шпили, напоминая, что Вологда до сих пор чрезвычайно красивый город, который не так-то просто угробить, хотя в последние годы для этого делается все возможное.
…Тут надо, по идее, вставить какие-то правильные слова о том, что нестареющая красота русского искусства нас всех спасет или, на худой конец, утешит и согреет. Но я такие слова уже много раз вставлял в разные тексты и поэтому на сей раз просто вставлю в этот пост некоторые фотографии с прогулки. Может быть кого-то они и на самом деле согреют и утешат. А мне будет приятно.
