Равенство и справедливость часто понимают неправильно. Возьмем, например, 37 гендеров Tinder или 54 варианта гендерной идентичности Facebook.
Так вот, равенство и справедливость — это не делать 37 или 54 туалетных кабинок для каждого пола. Равенство и справедливость — это не делать никаких различий между этими гендерами. Никакого преимущества и никакой дискриминации. Это должно быть по настоящему неважно. Как цвет волос или оттенок кожи.
Если вы задумаетесь над тем, в каких областях пол человека имеет какое-то значение, вы придете к выводу, что таких областей совсем немного. Прежде всего это профессиональный спорт (занятие очень глупое и вредное) и некоторое количество тяжелых работ (где люди вообще должны быть заменены роботами). А также пережитки патриархального воспитания — настоящий мальчик не должен плакать / настоящая девочка должна играть с куклами и прочие глупости.
И каждый раз когда вы слышите что-нибудь типа: у нас мало женщин в парламенте / у нас не представлены чукчи / в правительстве должны быть одна доярка, один учитель и один военный… то это не про равенство и справедливость, а про её видимость. В правительстве должны работать профессионалы — лучшие из лучших. А их пол вообще не имеет никакого значения.
Помните прекрасный рассказ из книги Сэлинджера «Выше стропила, плотники»:
«Князь Му. повелитель Цзинь, сказал Бо Лэ: „Ты обременен годами. Может ли кто-нибудь и твоей семьи служить мне и выбирать лошадей вместо тебя?“ Бо Лэ отвечал: „Хорошую лошадь можно узнать по ее виду и движениям. Но несравненный скакун — тот, что не касается праха и не оставляет следа, — это нечто таинственное и неуловимое неосязаемое, как утренний туман. Таланты моих сыновей не достигают высшей ступени: они могут отличить хорошую лошадь, посмотрев на нее, но узнать несравненного скакуна они не могут. Однако есть у меня друг, по имени Цзю Фангао, торговец хворостом и овощами, — он не хуже меня знает толк в лошадях. Призови его к себе“.
Князь так и сделал. Вскоре он послал Цзю Фангао на поиски коня. Спустя три месяца тот вернулся и доложил, что лошадь найдена. „Она теперь в Шаю“, — добавил он. „А какая это лошадь?“ — спросил князь. „Гнедая кобыла“, — был ответ. Но когда послали за лошадью, оказалось, что черный, как ворон, жеребец.
Князь в неудовольствии вызвал к себе Бо Лэ. — Друг твой, которому я поручил найти коня, совсем осрамился. Он не в силах отличить жеребца от кобылы! Что он понимает в лошадях, если даже масть назвать не сумел?
Бо Лэ вздохнул с глубоким облегчением: — Неужели он и вправду достиг этого? — воскликнул он. — Тогда он стоит десяти тысяч таких, как я. Я не осмелюсь сравнить себя с ним, ибо Фангао проникает в строение духа. Постигая сущность, он забывает несущественные черты; прозревая внутренние достоинства, он теряет представление о внешнем. Он умеет видеть то, что нужно видеть, и не замечать ненужного. Он смотрит туда, куда следует смотреть, и пренебрегает тем, что смотреть не стоит. Мудрость Фангао столь велика, что он мог бы судить и о более важных вещах, чем достоинства лошадей.
И когда привели коня, оказалось, что он поистине не имеет себе равных».
Рисунок Agostino Arrivabene «Simulacra»