Публикация «Как остановить Ваську» (newsvo.ru/blogovo) переходит, из-за быстро меняющейся ситуации вокруг исторической Вологды, в мини-сериал. Вторую публикацию назову — «Так говорил Лукомский».

Смысл первой:
Народ достоин той власти, которую имеет, поэтому власть его тоже иногда … Малая часть народа понимает, что в человеке важна личность, а в городе — лицо. Которое надо сохранять, дабы отличаться от других. Гораздо б′ольшая часть народа стыдится «лица» родного города и стремится к тому, чтобы все в Вологде было, как у людей (примечание: «люди» — это зап.европейцы).

Так было и век назад: человек, в отличие от технологий, не меняется. Сейчас и вы в этом убедитесь. Когда в одном из комментариев к своему посту прочитал высказывание знакомого мне вологжанина о зеленых берегах реки Вологды, как об «убожестве», решил открыть Г. К. Лукомского, европейски образованного искусствоведа, автора книг о русской архитектуре. В моей библиотеке есть экземпляр его книги «Вологда в ее старине», который сначала принадлежал Константину Коничеву, известному вологодскому писателю, потом издателю Владимиру Малкову, а от его родственников попал и ко мне. 

Перед вами выдержки из этой книги. Все, что в кавычках — не мое, а Лукомского, можете проверить: в электронном виде книгу можно найти на сайте областной библиотеки.

Вот Георгий Крескентьевич сетует, что столетием раньше (книга вышла в 1914-м году) вологодские строители чувствовали необходимость красоты, мы же не создаем новой и не бережем старую: 

«Но все эти древние и менее старинные церкви, и русского стиля, и Елизаветинского времени, и Екатерининского классицизма, ценные декоративностью украшений, как Сретенская, или прекрасные образцовостью деталей, как Николаевская, — рассказывают нам о том, как неразрывно связано было когда-то с жизнью художественное строительство Вологды и как значителен был запас художественной энергии у жителей ее: почти все, что воздвигнуто не позднее 75 — 100 лет тому назад, носит на себе отпечаток подлинной красоты и является лучшим портретом былой эпохи, уклада жизни, и портретом более вечным, чем те, что находятся в музеях.
Бывают, конечно, моменты, когда и в наше время с особенной силой можно почувствовать необходимость этой красоты строительства.

И мы знаем об этой необходимости, мы не можем себе представить, что было бы, если бы от нас отняли всю эту, созданную веками и предшественниками, строительную красоту,, но мы бессознательно, и потому неблагодарно, пользуемся, однако, ею и при том мы не создаем ничего приближающегося, по художественной ценности, к образцам старины, да едва ли и будем в состоянии когда-нибудь создать что-либо подобное. В повседневной жизни мы начинаем уже терять и это чувство необходимости художествен¬ного зодчества. мы относимся все равнодушнее и к ново-воздвигаемому и к порче старинного.

И вот мы застраиваем, надстраиваем, совсем рушим образцы огромной ценности и красоты и воздвигаем, полные кошмарного безвкусия, новые здания. Мы указали таким образом на то, что памятники старины Вологды прежних времен прекрасны и являются самыми лучшими историческими портретами. Однако мы, не создавая ничего нового и все менее ценя старое, продолжаем пользоваться этим старым, не оберегая его и теряя постепенно любовь к нашему собственному художественному достоянию».

Выделения шрифтом в тексте, показывающие, что ничего за сто лет в понимании вологжанами сути своего города не изменилось, мои. Никольская церковь, упомянутая в тексте, снесена. 
Но Г. К. Лукомский заметил и изменение отношения части общества к своей материальной культуре:

«Вологда один из древнейших и почтеннейших русских городов, лежит на совершенно ровной, частью болотистой местности», — вот как описывали город путешественники конца XIX столетия. Прошло всего четверть века, и мы удивляемся тому, что люди того времени, вроде К. К. Случевского, не могли или не умели усмотреть в облике Вологды ничего более примечательного для характеристики, типичного, и даже живописного, нежели ее местоположение. Конечно, все зависело от перемены угла зрения. Теперь вкусы стали иными и мы усматриваем уже и в расположении отдельных построек, и в комбинации их такую прелесть, которую не замечали наши предшественники…»

 
«Значительно изменилось и самое отношение к старине. Прежде не видели ничего, кроме ровной болотистой местности. Очевидно, искали кудрявых, «хорошеньких видиков». И несколько угрюмая, но в этом именно типичная, физиономия вологды не могла нравиться людям прошлых поколений. Хотели пошлых бульваров, решеток, намеков на безличную культуру новых городов 3.Европы. И тенистый лесок на холмe у Вологодского собора, и покрытые травой и бурьяном, откосы реки, и огромные сады, и заливные луга среди города, и примитивность всего его устройства, словом все то, что говорит о типичности и своеобразии стиля и хранит в себе таким образом даже что-то старинное, — не могло быть оценено по достоинству.

Теперь Вологда кажется нам очень живописною: Соборная горка, мощные массы Софийского собора, белеющая сквозь темную мохнатую зелень еловых веток, главы собора, полные серебристого мерцания. Еще лучше вид на соборы ночью со стороны Златоустинской набережной, когда вместе со своим отражением в воде, постройки эти производят впечатление какого-то фантастического видения. Очаровательные живописностью своею уголки есть и у церкви Сретения, близ старенького ночлежного домика, и у Георгиевской церкви, на берегу реки.

Красив вид от 2-й части на ближайшую церковь Воскресения на Ленивой площадке и собор вдали; хорошо поставлена и Цареконстантиновская церковь, одинокая, на зеленой лужайке. Но особенно захватывает тот вид, который открывается с высоты соборной колокольни, когда в ясный солнечный день на первом плане огромные, серебристые главы выделяются на фоне сада и, огибающей его лиловой лентой, реки, а вдали белеют многочисленные храмы и зеленеют луга…»

Георгиевской холодной церкви и уникальной колокольни тоже нет, Цареконстантиновская закрыта новыми постройками.

Возрождение интереса к своим корням проявилось у передовой русской интеллигенции, прежде всего, художников: Н. Рериха, И. Грабаря, И. Билибина… Развитию этого интереса у всего народа помешала новая власть, при которой все национальное, русское глушилось на государственном уровне. Поэтому зеленые берега реки (луга давно застроены) сейчас кажутся живописными, наверное, еще меньшему числу населения, чем во времена Лукомского, — и не только простым обывателям, но и губернатору и областному прокурору. Как у вологжан постепенно отнимали красоту, что не мог представить себе Г. Лукомский, — в следующей «серии».

Горне-Успенский монастырь:

Катание на лодках у Георгиевских церквей на Наволоке. Фото нач.ХХв./ Улицы "Старой Вологды"

Золотуха. Николо-Глинковская церковь/Александр Кубарев

Воскресенская церковь/Олег Махинько