В Череповце жили четыре сестры Фрейфельд

[Блогово]

Елена Булатова

Впервые о сестрах Фрейфельд — Марте, Магде и Эльзе — я прочитала у Новиковой Н.И. в «Записках череповецкого старожила».

Автор вспоминает, что во второй половине 1930-х годов в квартире ее деда и бабушки на ул. Горького снимали комнату «административно высланные из Ленинграда русские немки — сестры Магда и Марта Кондратьевны Фрейфельд. Несколько ранее в Череповец были высланы и их сестры — Мария и Эльза с мужем и маленьким ребенком». 


На фото 1948 года: выпускной 7-й класс школы № 24 (железнодорожной) г. Череповца. Эльза Конрадовна Фрейфельд-Гольде третья слева по втором ряду.

 

«Сестры Магда и Марта Фрейфельд вели в нашей 4-й школе уроки немецкого языка (это был единственный иностранный язык, преподававшийся в то время у нас в школе). Это были миловидные, вежливые, аккуратные девушки. Они были очень приветливы и старались между делами говорить со мной только на немецком языке, что мне очень нравилось. 

Жизнь нашей квартиры как-то оживилась, посветлела с появлением сестер. Да и у девушек все, кажется, складывалось благополучно. Работа им нравилась, к новому быту Магда и Марта приспособились быстро. А однажды зимой (по-видимому, это уже шел зловещий 1937 год) к Марте вдруг приехал красивый, черноволосый, энергичный молодой мужчина — жених (к сожалению, не помню, как его звали). Все от него были в восторге: бабушку он покорил тем, что не курил; меня — тем, что со мной и моей подружкой Инной играл в снежки и катал нас на санках; дедушку — возможностью говорить с ним о чем угодно. Сам же он, без сомнения, был без ума от Марты, на которую поглядывал нежно и с любовью. По профессии он был врач и приехал, чтобы увезти свою невесту на Украину, где жил и работал. Но Марта отложила отъезд до лета, так как хотела доучить своих детей до конца учебного года. Увы, планам ее не суждено было осуществиться. 

Недели через три после отъезда гостя среди ночи к нашему дому подъехал черный воронок и увез обеих сестер. Предварительно перетряхнули все их вещи, а комнату опечатали. Забрали и мужа Эльзы. Она осталась одна с маленьким ребенком, которому не было еще и года. Одна — на частной квартире и без средств к существованию. Когда с дверей комнаты сестер Фрейфельд сняли печати и разрешили взять вещи, мы с бабушкой носили что-то Эльзе. Сейчас даже вспомнить страшно: заплаканная молодая женщина, одна с маленьким ребенком — в холодной, неуютной комнате. Потом, кажется, ее выслали куда-то еще… 
Марте и Магде дали по 10 лет. Кто и за что? — не знаю. Все это было тогда тайной, и бабушке кто-то сказал об этом под большим секретом. 

Сестры выжили в сталинских лагерях. Марта встретилась с женихом, они поженились. Муж ее после 1956 года преподавал в Ленинградской военно-медицинской академии, там же работала и Марта — преподавателем немецкого языка. Обо всем этом поведала сама Марта, приезжавшая в Череповец около 1969 года… »

 

(Записки череповецкого старожила (Избранные главы) / Непростые пути к знаниям, автор-составитель А. В. Белуничев, — ГОУ ВПО ЧГУ. — Череповец, 2010, — С. 136-143).

Воспоминания Н. И. Новиковой, как это нередко случается в поисковой работе, получили продолжение. Н. И. Новикова считала семью Фрейфельдов административно высланными из Ленинграда. Но это оказалось не совсем так. Прежде чем попасть в тихий провинциальный Череповец, все три сестры отбыли уголовное наказание в виде лишения свободы на стройке Беломорканала и прибыли в наш город отбывать ссылку по приговору суда. Были они дочерями известного лютеранского епископа Конрада Фрейфельда — главы Лютеранской церкви в России — хоть и носили русское отчество — Кондратьевны.

Но обо всем по порядку.

Епископ Конрад Фрейфельд является одной из самых значительных фигур не только в истории немецкой лютеранской общины Санкт-Петербурга, но и в истории всей Евангелическо-Лютеранской Церкви в России. Конрад Раймунд Петрович Фрейфельд родился 13 марта 1847 г. в г. Дерпте (ныне — Тарту) Лифляндской губернии в семье остзейского немца, потомственного почетного гражданина. Конрад служил вольноопределяющимся в российской армии, затем обучался на Богословском факультете Дерптского университета, который успешно закончил. 31 января 1871 г. К. Фрейфельд был посвящен в духовный сан в Дерпте и несколько лет служил в храмах этого города. В дальнейшем он переехал в Санкт-Петербург, где сначала работал директором частной гимназии Видемана. 

В 1877–1880 гг. Конрад Фрейфельд служил в петербургском эстонском приходе святого Иоанна, а в 1880–1910 гг. — около 30 лет был главным пастором в церкви святой Анны на Кирочной улице. В начале XX века приход этой церкви насчитывал около 12 тысяч человек, в число которых входили и воспитанницы Смольного института лютеранского вероисповедания. При церкви помимо основанного еще в XIX веке знаменитого училища (Анненшуле) действовали созданные при активном участии и зачастую по инициативе Конрада Фрейфельда попечительство о бедных, богадельни, детский дом, приют для девочек, больница в Лесном и земледельческий приют «для падших женщин». 

В 1890 г. Конрад Фрейфельд был возведен в сан епископа. В 1892–1920 гг. он являлся генеральным суперинтендантом и вице-президентом, а затем президентом Евангелическо-Лютеранской Генеральной консистории. Епископ по-прежнему активно занимался благотворительной деятельностью. Епископ имел много наград: золотой наперсный крест, ордена святой Анны и святого Станислава разных степеней, медаль в память 300-летия Дома Романовых и др. 

После Октябрьской революции 1917 г. епископ Конрад Фрейфельд, по-прежнему возглавлявший Генеральную консисторию, старался противостоять антирелигиозным акциям советских властей.
В первой половине 1918 г. епископу еще казалось, что ситуация может вскоре измениться к лучшему. Но осенью 1918 г. стало очевидным, что надежды на существование особого статуса Лютеранской Церкви не оправдались. Следующий год в условиях двух походов белой Северо-Западной армии на Петроград был еще более тяжелым. Временно свернулась работа по подготовке конституции и проведении реорганизации Церкви. Продолжались и антицерковные акции властей. Духовенство подвергалось трудовой повинности, приходы облагались чрезвычайным революционным налогом и т. п. 

В конце 1918–1920 гг. в «доход казны» были перечислены все хранившиеся в банках капиталы храмов, а также различных церковных заведений. Только 4 кассы взаимопомощи евангелическо-лютеранских приходов в Петрограде в результате конфискации ценных бумаг и капиталов потеряли 1 млн. рублей. В это же время в «северной столице» оказалось национализировано около 30 евангелических учреждений: 4 приюта, госпиталь, лазарет, Евангелическая больница, Дом призрения, Вдовий дом, 4 кассы взаимопомощи, ночлежка, Общество защиты женщин, Общество молодых людей и т. д. При этом нередко закрывались и ликвидировались домовые церкви при соответствующих учреждениях. Эти гонения лично на себе испытал К. Фрейфельд, служивший в 1919–1921 гг. настоятелем церкви Христа Спасителя в Евангелической больницы на Лиговской улице и проживал в церковном доме при ней. 

В 1921–1922 гг. в Советской России разразился страшный голод в Поволжье. В борьбе с ним значительную помощь оказали международные благотворительные организации, в том числе американская «АРА» и немецкий Густав-Адольф-Союз. Епископ К. Фрейфельд работал в качестве координатора АРА, в результате чего Национальный Лютеранский Совет в начале 1923 г. объявил ему благодарность. С ситуацией в Поволжье была тесно связана кампания изъятия церковных ценностей из действующих храмов, которая прошла и в лютеранских церквах Петрограда. 

Параллельно с кампанией изъятия церковных ценностей проводились и репрессии духовенства, которые частично затронули Лютеранскую Церковь. Стал готовиться и судебный процесс против епископа Конрада Фрейфельда, который в 1921–1923 гг. снова служил в церкви святой Анны на Кирочной улице. Но этот процесс не состоялся — 31 мая 1923 г. 76-летний глава Лютеранской Церкви России после тяжелой болезни скончался в Петрограде. 

Все три дочери епископа — Магдалина, Марта и Эльза в дальнейшем подверглись репрессиям. В 1920-е гг. они были прихожанками Петрикирхе, вели занятия с молодежью в «Югендбунде», были арестованы в сентябре 1930 г. по делу настоятеля церкви пастора Гельмута Ганзена и приговорены 17 сентября 1930 г. Тройкой Полномочного представительства ОГПУ в Ленинградском военном округе к 3 годам лагерей и 3 годам ссылки. 

Женщины отбывали срок в лагере на строительстве Беломорканала, в дальнейшем проживали в Череповце, где Магдалина умерла в 1956 году. Марта Фрейфельд-Шуляк позднее вернулась в Ленинград, преподавала немецкий и английский языки в Суворовском училище и скончалась 21 июня 1986 года. Эльза Фрейфельд-Гольде также в дальнейшем вернулась в город на Неве, умерла она в Санкт-Петербурге 27 июля 1995 г. и была похоронена на Смоленском кладбище. 
(Источник: Доклад преподавателя Санкт-Петербургской православной духовной академии профессора М. В. Шкаровского на конференции в Петрикирхе Санкт-Петербурга «Немцы в Санкт-Петербурге» 8 апреля 2015 года. (электрон. ресурс, режим доступа: spbda.ru, дата обращения 14.02.2019 г.) 

Послесловие.

К сожалению, мне не удалось документально подтвердить повторный арест в 1937 году Магды и Марты Фрейфельд и их осуждение к 10 годам лишения свободы, о которых пишет в своих воспоминаниях Н. И. Новикова, как и тот факт, что была еще одна сестра — Мария Фрейфельд.

Совсем недавно в архиве семьи Прозоровских нашлась фотография Эльзы Конрадовны Фрейфельд-Гольде, которая работала учителем немецкого языка в 24-й железнодорожной школе г. Череповца. 

Возможно, в домашних архивах наших бабушек и дедов хранятся фотографии и других сестер Фрейфельд, работавших в 4-й школе, а по некоторым сведениям и в других школах нашего города. Уважаемые старожилы! Посмотрите архивы. Особенно интересны групповые снимки школьных классов до 1956 года (в этом году умерла оставшаяся в Череповце Магдалина (Магда) Конрадовна Фрейфельд). Фотографии нужны для иллюстрации книги, посвященной воспоминаниям череповчан о том времени.

 


 

Как и ожидалось, опубликованное вчера сообщение о ссыльных сестрах Фрейфельд, живших в нашем городе, и об их отце — главе Лютеранской церкви в России епископе Конраде Фрейфельде — вызвало немало откликов. Четыре сестры преподавали немецкий язык в череповецких школах и благодаря своему профессионализму, а также доброму, уважительному отношению к детям заслужили светлую память о себе. Многим своим ученикам они помогли выбрать жизненный путь. 


Публикуем фотографию учителей из 24-й школы. 1950-е годы.
Возможно, слева, в первом ряду — Эльза Кондратьевна Фрейфельд-Гольде. Архив Т. А. Добрыниной.

Вспоминает Т. А. Добрынина: 
 

«В Череповце жили четыре сестры Фрейфельд. 

Мария Кондратьевна преподавала немецкий язык в 1-й школе, 
Марта Кондратьевна была учителем немецкого в 5-й школе, 
Эльза Кондратьевна — в 24-й школе, четвертая сестра Магда тоже преподавала немецкий язык в одной из школ. 

Я ходила в школу № 5 на пр. Луначарского, и с пятого по седьмой класс немецкий язык у нас вела Марта Кондратьевна Фрейфельд (произносили Фрайфельд). Была она добрая, мягкая и очень домашняя, к ученикам относилась хорошо. Кроме немецкого Марта Кондратьевна вела уроки музыки: играла на фисгармонии, а мы пели. Было это с 1947 по 1950 г. г. Семьдесят лет прошло, а помню, как Марта Кондратьевна нас учила: «Анна унд Марта баден» («Анна и Марта купаются»), а еще «Маус, маус, ком хир ауз» («Мышка, мышка, выгляни наружу»). 

Потом я перешла учиться в 1-ю школу, училась там с 1951 по 1953 гг. Немецкий язык нам преподавала Мария Кондратьевна Фрейфельд. Она была повыше Марты и характером построже. Одевалась, как барышня, очень красиво, волосы зачесывала назад, носила очки. Сумела привить нам любовь к немецкому языку. Три одноклассницы пошли изучать немецкий в пединститут и стали учителями. 

А еще я помню, как один раз была в гостях у сестер Фрейфельд. Ходили мы туда вместе с Лидией Ивановной Ропаковой, их подругой, учительницей немецкого языка Школы рабочей молодежи. Комната, где жили сестры, была какая-то необыкновенная: пианино, круглый 
стол и бархатная скатерть с кистями, до пола свисала. Это было году в 1946 или 1947-м». 

А от себя добавлю, что благодаря стараниям Марии Кондратьевны Фрейфельд, мой отец, тоже учившийся в школе №  1, отлично знал немецкий язык и после школы продолжил его изучение. Дома у нас было много немецких книг. Помню огромную, очень красивую книгу сказок, папа читал мне их на немецком, а потом переводил».