Счастлив тот народ, у кого скучная история, — сказал Монтескье. История Вологды, не изобилующая великими битвами и событиями, прямо скажем, скучна. По традиции принято считать, что татаро-монголы до Вологды не дошли, немцы в зелени город не нашли.
Неспешная история, неспешно меняла ткань города и приучала к степенному, сдержанному до неторопливости темпу городской провинциальной жизни. Всё внезапное и резкое натыкается в вологодском менталитете на сопротивление. Лучшим и главным воплощением образа Вологды является одноименная река: камерная, неспешно текущая, требующая приглядеться, чтобы понять куда идёт течение. Не менявшиеся столетия плавные берега, живописные и очаровательные в своей неухоженной близости к природе.
Важнейшие вехи городской летописи — приезды царственных особ: тот чуть столицу опричнины не сделал, да кирпич помешал; тот по прихоти в доме немчуры жил; тот ножку стола подпилил. За неимением трагичного и высокого эти царевы приезды почитаются столетиями, вне контекста: а что вообще в их посещениях хорошего было. Вообще-то, мало чего. Но приехал — уже хорошо. Так и пошло. Сделано хоть что-то, уже хорошо, потому что хоть что-то сделано. А то совсем скучно.
Были в истории Вологды и «нескучные» события. В Смутные времена поляки иже власть тогда имеющие город разорили. Ни крепкие стены и ни смелые посадские не защитили, ибо двери города оказались открытыми воеводами. Не помогло предостережение затворника Галактиона, убили его как и множество жителей, город был сожжён и разорен. Так родилось и закрепилось вологодское проклятье: «Воеводы город пропили».
Вот и повелось, что самые дурацкие, губительные и разорительные решения приходили в город не от силы внешней, а от власти «воеводской», внутренне-управленческой: то снесут самый главный символ объединения вологжан — Спасо-Всеградский собор, то вот набережную реки бетонируют.
И ведь не потому что надо, а потому что «не трезвы». Не слышат предостережений, кто тоньше, глубже, яснее видит последствия властных решений. Пусть оно и всего берегоукрепление, но это разорение образа города, как в прокатном стане деформирование берега в чуждую, серую, грубую геометрию бетона. Выглядит чудовищно.
И внешняя сила — федеральные деньги, это лишь повод «пропить» в откатах местным воеводам. А дальше — хоть трава не расти. И не будет же расти! Как спасаться от таких воевод — бюджетных пропоиц?
Но была в жизни города и духоподъемная спасительная история, всё в том же XVII веке. Прям как ответ вологжан на безумное, неуправляемое, смертоносное. На эпидемию «моровой язвы». Горожане за один день, обыденно, построили церковь как духовный подвиг во славу Божию и, как гласит сказание, эпидемия отступила. Но кроме совместного обыденного строительства, заключили посадские люди, не чернь, но и не знать, общественный приговор/обязательство хранить и содержать построенное как самим, так и потомках.
Советские воеводы не сохранили, а расстащили танками храм под личиной кинотеатра. Нынешние воеводы — больше по пожарам да бетону. Но ведь собрались же, собрались вологжане обыденно, в один день, на Соборной горке соборно решили, нам не нужен бетон на реке. Удивительно много, под дождем, не за свой кошелек или за личные права, а за красоту, за образ города. За общее дело как за свое. Какое единение! Много ли вы знаете митингов за красоту? Вот уж воистину, не было бы счастья, да несчастье помогло. Но берега бетонируют ускоренными темпами, отступит ли «моровая язва коррупции»? Да и традиция вологодская предписывает, что духовные подвиги свершаются однодневно, а уж дальше как пойдет.
Пойдет! Не так дак по-другому. Не с этими воеводами, дак с другими. У нас даже на ступеньках Софийского собора трава пробивается. Тот кто любит город, любовь не потеряет. А всякое разорение — это повод к собиранию и творчеству.