...сначала финскую, потом Великую, домой вернулся хромой, напичканный осколками. 

Веселый мужик, помню, был, курил много, пел громко, матерился лихо и многоэтажно. Сажал меня к себе на одно колено, качал, и частушки орал так, что стекла в окнах звенели. Быть, говорит, тебе, Аленка, заведующей пельменной! А я заливалась от смеха. 

О войне - никогда ни слова, разве что вспоминал ее, треклятую, когда осколки ныли, отборными такими матами вспоминал. Помню, как доставал свой желтый маленький чемоданчик с металлически уголками из-под кровати, открывал его и перебирал: фотокарточки, фляжку, газетный обрывок какой-то, окурок самокрутки…

Пальцы его тонкие, морщинистые и сухие, как военные разбитые дороги, тоже помню. 

Умер мой дед легко, сгорел быстро, одним днем… А я сидела на табуретке, крепила его многочисленные медали и ордена на старенький синий пиджак. В нем он и уходил на свой последний небесный парад…

У меня Есть дед. Симон. Помнила. Помню. И буду помнить. (И прости, что с пельменной не получилось))

С праздником вас, Великие Люди! Вы бессмертны, пока эта память жива.