Первая командировка 

[Блогово]

В то время по рекам еще летали «Ракеты» и «Метеоры», оставляя за собой радужное сияние. Но я, так получилось, шагал вдоль Волго-Балтийского канала имени В.И. Ленина пешком. Нужно было ждать, когда «Ракета» пойдет в Ковжу дня два-три, а редактор просил поторопиться. И я пошел. 

Я шагал и радовался этому обстоятельству. Поскольку был молод и полон сил, погода стояла отличная, через речки, преграждавшие мне путь, я переплавлялся или на паромах или лодках, успевая в ожидании перевоза и рыбку поудить и даже сварить на берегу ушицу… 
Мне нужно было попасть в рыболовецкий колхоз «Согласие». Это от районного поселка километров сорок довольно трудных для транспорта разбитых дорог. А пешеходу колеи не страшны. Любая тропка – дорожка. И гостиницы не нужны. Каждый кустик ночевать пустит. 
Надо сказать, до заполнения Шекснинского водохранилища это был обыкновенный колхоз с коровами, телятами, хлебными и льняными полями. В конце пятидесятых на Шексне построили плотину, шлюз и гидростанцию, и началось затопление. Особенно урона сельскому хозяйству новое водохранилище не принесло, но вот «Согласие», чьи владения располагались в устье реки Ковжи, откуда начинался гигантский разлив на 17 километров в ширину, вынуждено было внести поправки в свой хозяйственный уклад. Отныне этот колхоз стал рыболовецким, однако, сохранившим фермы и пашни. В районе на хозпартактивах ругались: «От этого «Согласия» ни рыбы, ни мяса…» 

Вот и отправил редактор меня в эту глухомань: «Разобраться, что там происходит. Почему не выполняет колхоз планы по сдаче рыбы, мяса и молока?» 
И еще редактор подал мне письмецо с редакционным бланком и резолюцией: 
« Ехалову. Выехать и разобраться…». 

Это была жалоба из Ковжи. Я пробежал глазами первые строки письма: «Дорогая редакция. Пишет вам письмо доярка колхоза «Согласие» Валентина Байкалова… Я положил письмо в желтый портфель болгарского производства, бывший тогда в большой моде, сунул в него справочник по сельскому хозяйству и был таков… 
Это была, можно сказать, первая моя командировка. Мне было тогда девятнадцать лет.