«Я нашел эту тарелку на антикварном рынке в городе Идар-Оберштайн. Я купил её, потому что я чувствовал, что должен это сделать. Особой причины не было, но я чувствовал, что должен!
Я всегда чувствовал, что не буду владеть этой тарелкой всегда. Я всегда знал, что она в нашем доме только временно. Как будто она кого-то ждала. Когда вы и мы все сидели за столом вместе в то воскресенье, я вдруг почувствовал, что это должно быть с вами сейчас…»
В то воскресенье мы сидели большой компанией за огромным овальным столом в доме протестантского пастора Гюнтера и его жены Эвы. Мы завтракали. Точнее, исполняли неведомый нам, но очень приятный ритуал.
Готовили вкусно, подавали много, сидели долго разбавляя прекрасную еду игристым розовым и легкими разговорами о погоде и любви.
Завтрак незаметно перетек в обед, а беспечный треп - в трудный разговор о Холокосте. Я рассказала, что нашей семье повезло, что почти все выжили и только в гетто в городе Минск погибла моя двоюродная бабушка Люба, тогда еще совсем молоденькая, и ее крошечная дочка Амочка.
Мы говорили о моем еврейском папе, о могучей русской культуре, которая поглотит и переварит любую цивилизацию, о том, что воспитанная русской бабушкой, я никак не могу понять, что же мне все-таки писать в графе национальность. И если границы между странами и народами проходят по земле, то у меня эта линия располагается в голове: вот здесь, ровно по переносице, и что для меня это очень мучительно.
Гунтар взволнованно слушал мои истории, потом молча встал, выбежал из комнаты, а вернулся уже с большим круглым металическим блюдом.
Блюдо было выкрашено белой краской, а по всему полю выбита сквозными дырочками огромная звезда Давида.
Гунтер купил эту тарелку много лет назад в антикварной лавке. Это было блюдо для традиционной трапезы на праздник Песах. На такую тарелку кладут еду, которая символизирует невзгоды, тяготы, надежды и чудеса, которые сопровождали еврейский народ, когда он бежал из египетского рабства.
Гунтер протянул блюдо и сказал, что он всегда знал, что придет время его отдать. Теперь он знает, что должен подарить его мне, а мне больше не нужно сомневаться.
Это было так трогательно и так неожиданно, что я даже забыла сказать спасибо. Прижала жестяное блюдо к груди и зашвыркала носом.
Когда мы вернулиcm в России, следом пришло большое письме от Гунтара.
«….конечно, мы почти наверняка знаем, что бывшие хозяева, должно быть, разделили жестокую судьбу многих евреев в Германии. Блюдо жестяное, а это говорит нам о том, что владельцы должны были быть простыми людьми, а не богатыми.
Как я могу быть уверен в истории этих людей? Только очень небольшой процент евреев выжил, покинув страну вовремя. Очень немногие евреи были приглашены в другие страны. Большинство из них были убиты, а еврейская жизнь практически полностью исчезла в Германии.
Но вероятная и печальная часть истории этого блюда - это только одна сторона. Другая сторона - это то, почему я дал его вам. Эта тарелка - свидетель истинной еврейской жизни в прошлом и передает еврейскую религию и культуру в настоящее время. История так и не смогла уничтожить ее так же, как нацисты не смогли ликвидировать еврейскую жизнь в мире. .... Может быть, в будущем, это блюдо вновь будет на столе в Песах. А может быть, станет только украшением и не будет использоваться. Оба эти варианта хорошие.
Вы можете оставить эту тарелку себе или отдать тому, кому посчитать нужным. Если почувствуете желание поделиться, пожалуйста, не стесняйтесь сделать это! Тогда она будет путешествовать немного дальше, пока не найдет дом. Мне кажется, это как-то сопоставимо с нескончаемым странствием евреев, пока не придет Миссия!»
Так, от большого сердца и с легкой руки немецкого пастора еврейское пасхальное блюдо отправилось в новое, надеюсь, счастливое путешествие.
И там, где нам кажется наступил уже неминучий конец, возникает самое настоящее Начало.
я люблю вас, Gunter Braun и Eva-Margreth Braun!!!
