Именно так назвал своё эссе об этом адресе Рубцовых в Вологде Вячеслав Белков. У биографов Рубцова он значится так: Вологда, ул. Ворошилова, 10 (в 1960-х годах он будет известен под номером 32). Конечно, сам дом не может быть «печальным» или, скажем, «радостным». Всё зависит от нашего восприятия. Зная историю семьи Рубцовых военного периода, мы понимаем, что в этом доме у них радости почти и не случалось…
Во всей видимости, Рубцовы поселились по этому адресу в конце июня или начале июля 1941 года. Предполагаем, что хозяин квартиры ушёл в действующую армию. В.Белков установил и имя хозяйки квартиры (как мы знаем, свою роль она сыграла и в жизни Коли Рубцова). Это ведь о ней расскажет сам поэт:
…Отец ушёл на фронт.
Соседка злая не даёт проходу.
Соседи по дому потом, правда, обижались: мы же порядочные люди, это ведь хозяйка квартиры Ульяновская!.. Но поэту тут нужна была типичная история, иначе бы пришлось объяснять, откуда взялась эта «хозяйка» в его стихотворении.
Сейчас буду просто цитировать своего друга Вячеслава Белкова, мне нет смысла что-то тут пересказывать вслед за ним. «Итак, деревянный двухэтажный дом, Ворошилова, 10… В угловой комнате на первом этаже (22 кв. метра) поместились и хозяйка комнаты Анна Алексеевна Ульяновская и семейство Рубцовых – отец, мать и пятеро детей…
В комнате – четыре окна, печь, посредине стоял стол. Дети спали на сундуке. Кухня была общая с соседями». Можно добавить, что дом был многоквартирный, с тремя входами. За домом разбивались грядки. Внутренний двор был большой: сарайки и многометровые ряды поленниц (двор этот я хорошо помню, у меня в доме напротив жил товарищ детства, мы часто исследовали потаённые закутки этого квартала). Где-то тут и вырастил Коля Рубцов свой аленький цветок…
Да, почему пятеро детей? В конце октября 1941 года в семье Рубцовых вновь случилось прибавление. Новорождённую назвали Надеждой. Она всю свою коротенькую жизнь и прожила в этом доме. «Якобы Александра Михайловна, – снова цитирую В.Белкова, – плохо кормила младшую дочку и говорила: «Девку мне эту не надо…» Чего только не скажешь в сердцах!» Но, если честно, понять А.М.Рубцову теперь можно. Всего скорей, она уже серьёзно болела. Вряд ли ещё в Вологде был голод. Да тогда мало кто и верил, что война затянется надолго (именно такие настроения были среди мирного населения после предвоенной пропаганды).
Но жизнь-то всё равно становилась всё хуже и хуже, а надо было поднимать и остальных детей. Ведь мы не знаем, ходили ли Коля и Боря Рубцовы в детский сад. Значит, они были под опекой матери. И весь этот семейный груз Александре Михайловне приходилось тащить на себе. Отец, Михаил Андрианович Рубцов, вероятно, уже находился на полуказарменном положении, дома не бывал неделями. В сентябре Алик и Галя пошли в школу. Зима с 1941 года на 1942 год выдалась суровой… И даже природа повлияла на судьбу Коли Рубцова.
Понятно, что эти заметки записывались в рабочую тетрадь давно. Но как тут не обрадоваться свежим новостям. Недавно вологжанин Андрей Волков поделился такими воспоминаниями: «Рубцовы жили в угловой комнате на первом этаже. Их окна по два слева и справа от угла. Слева от входа в дом два окна моих бабушки и дедушки Шадруновых, Александра Алексеевича и Зинаиды Ивановны. Третье окно во двор - это коридор, четвёртое - крохотная комнатка тети Шуры Тюриной. В 1950-е годы Ульяновская жила в комнате второго окна от крыльца направо».
Ну вот! Ещё в 1980-е годы Вячеслав Белков успел записать воспоминания соседей Рубцовых по Ворошилова, 10. Но таких подробностей и у него не зафиксировано. Так и кажется, что сейчас к тому распахнутому окну с занавеской подъедет телега, Михаил Андрианович Рубцов будет передавать в окно Александре Михайловне продукты – паёк на многодетному семью. «По пути из Красных казарм на вокзал, – снова цитируем очерк В.Белкова «Печальный дом», – заедут домой, шаранут с телеги мешок муки, крупы, бутыли со спиртом прямо в окно передадут.
Тётя Шура ходит по комнате и ест – в одной руке кусок масла, в другой руке кусок хлеба». Странно, что соседские дети запомнили «бутыли спирта». Наверное, это могли быть какие-то лекарства? Жидкий кальций, например (я в этом плохо разбираюсь). Но и спирт, конечно, тоже был: «Бывали пьянки. Взрослые с Ульяновской выпивали. Отец же был снабженцем…»
Кто-то скажет: зачем теперь и нужны подробности той далёкой и трагической эпохи? Всего лишь с одной надобностью: хочется запечатлеть житейскую атмосферу вокруг будущего выдающегося поэта Николая Рубцова. Вячеслав Белков так писал об этом: «Когда по отрывочным свидетельствам пытаешься восстановить жизнь Николая Рубцова, особенно самые далёкие от нас детские годы, то не покидает чувство неудовлетворённости. Всё время чего-то не хватает. Видимо, не хватает каких-то житейских подробностей – вещей, кукол, чашек, сапожек… Не знаешь, что окружало Колю. Какая мебель у них была, о чём они разговаривали тогда, какая была погода, наконец!»
