Все пишут о нашумевшей акции, которую устроил фотограф Ткаченко для привлечения внимания к своему творчеству и, как следует из его слов, для гармонизации внешнего и внутреннего мира. Чтобы в говне не копаться - говно (деревянные брошенные дома) надо сжечь. Или, в лучшем случае, замотать это говно (полуразрушенный храм) чёрными тряпками.

Я бы не стал никак это комментировать - по-моему, тут более или менее всё понятно, и радует, что моя френдлента в целом единодушна (в отличие от очень огорчивших меня разных мнений про уренгойского пацана). Однако не могу промолчать по причине того, что в качестве одной из "героинь" фотосессии Ткаченко оказалась тяжело больная Воскресенская церковь на Цареве, в 25 километрах от Тотьмы.

Вообще, надо признаться, - Тотьме очень, очень не повезло в ХХ веке.

Сначала революция - уже тогда, когда были достигнуты предварительные договорённости о строительстве в здешних краях железной дороги. Последовавшее за революцией решение советского правительства использовать Русский Север исключительно как источник древесины - напрочь забив на какое-либо иное развитие. Затем коллективизация, которая реально убила здешнюю деревню - в ельцинские годы, которые сейчас принято ругать, масштаб трагедии села на Русском Севере был несоизмеримо меньше. Закрытие и уничтожение храмов - притом почти повсеместное, в самом городе полностью целым не остался ни один храм из 19, а 8 были стёрты с лица земли полностью (Каргополю или, например, Устюгу повезло больше). Выкорчёвывание всех тех пластов достаточно высокой культуры, которым славился уездный город - начиная от образовательных учреждений вроде Петровской школы и завершая земским управлением, которое за все годы существования Тотьмы, похоже, было самым эффективным.

И уж совсем не повезло в этой ситуации храмам Тотемского района (вне Тотьмы); даже в 90-е годы ни один из них (ни один!) не был взят обратно православной церковью. Только сейчас, с приходом на вологодскую и устюжскую кафедру достаточно энергичных и деятельных людей, этот процесс наконец пошёл. Крайне не везло Тотьме и с исследователями местной архитектурной школы - про те же Каргополь и Устюг написаны тома, а у нас после Выголова одни лакуны, предположения и гипотезы (хочется верить, что альбом "По следам тотемского барокко" кого-то подтолкнёт к диссертации или иному серьёзному, значимому труду). Как результат всего этого - почти повсеместно на территории района храмы гибнут, оставаясь брошенными. Постепенно вымирают и деревни.

Нам на этих фронтах - признаюсь, непросто. Все сентенции о "территории развития" и "тотемской культурной аномалии" берутся не с потолка - это результат упорной работы целого ряда людей, которые на протяжении последних десятилетий исправляли и исправляют ряд ошибок прошлого. Но до всего и сразу руки дойти не могут. Потому мы, конечно, всегда рады любой рекламе наших мест - всегда теплится надежда, что кто-то увидит, заинтересуется, придёт и поможет. И знаете, периодически это даже работает.

Но привлекать внимание методами фотографа Ткаченко...

Я не знаю, что он хотел сказать, приляпывая к Воскресенской Царевской церкви этот параллелограмм - ощущаю, что нашей церкви ещё повезло, ибо её не сожгли и не обернули в какую-то непонятную ткань.

Но для меня, человека, на дух не переносящего слово "консерватизм", интересующегося выставками в ПЕРММ и Эрарте, отслеживающего новинки современного искусства - всё это какой-то чудовищный плевок в душу людям, которые жили и живут на сельской территории. И пытаются сохранять эту жизнь, которая ещё теплится и даже местами бьёт ключом - здесь, на руинах двух империй, которым деревня была нужна исключительно как источник ресурсов.

Для деревни эти остовы храмов, в каком бы состоянии они ни были - это маяки, которые поддерживают либо саму деревню, либо (если кругом уже голое поле) - память о ней. А каждый ещё стоящий деревянный дом - это память о людях и событиях, здесь происходивших.

Для меня как для музейщика эта память относится к разряду сакрального - того, что нельзя потревожить, что должно быть определённой константой.

А сожжённая и замотанная в чёрные тряпки память - это чудовищный трэш.