Окончание.
...В Тотьме мы начали съемки фильма о символах русской прялки, а продолжили уже в деревне Пожарища в центре традиционной культуры у Олега Коншина. Нас принимали по поговорке «все, что есть в печи, на стол мечи». Каши, топленое молоко, пироги…
Задорнов значительно оживился, а когда запели женщины высокими голосами в северной традиции, Задорнов пришел в восторг. Щеки его покрылись румянцем, глаза засверкали…
Потом он принялся рассказывать свои бесконечные истории, и горница превратилась в концертную площадку, заполненную смехом. Он зажигал часа два с половиной. Но нам нужно было уже ехать дальше. И тут одна из певуний обратилась к Задорнову: « Я с вами встречалась уже на одном из концертов. Правда, это было в Торонто. В Канаде… После вас меня тоска одолела, и я переселилась в Москву, а потом и в эту деревню…Через девять месяцев у меня дочка родилась, как по заказу… Вон она бегает.»
Задорнов на какое-то время завис: «А вы что, и по-английски умеете объясняться?» - Некстати спросил он.
«Умею, - отвечала она. – Только вот руки показывать устают… - Да вы не переживайте. Дети от хохота не заводятся. Дочка - то от мужа…»
Задорнов повернулся ко мне: «Вот юмористы!»
У центра Коншина должен был быть вскоре юбилей. То ли десять, то ли пятнадцать лет…
-Много ли денег власти выделили на юбилей? - Спросил Задорнов.
-Десять тысяч, - похвастал Олег.
Задорнов полез карман.
- Да я вам пятнадцать добавлю…
- Уй,- обрадовался Олег нежданной подмоге. – Мы теперь настоящий праздник устроим для всей округи…
… Мы поехали в ночь на Тарногу к Михаилу Никулину, который был уже предупрежден мной и собрал своих братьев.
Решили провести встречу у костра во дворе. Михаил ударил по кнопочкам гармони, и Никулины, числом в шесть человек, заголосили дружно и слаженно. Кураж братьев гармонистов передался и Задорнову. Он прихватил в руки березовые плашки и принялся выколачивать ими ритм по коленям, по груди, а потом и по голове.
- Одни ботиночку по воскресеньям носим, - пели братья азартно. – Сначала Вовка, потом уж я.
. Задорнов пришел в восторг от этой фразы, и стал подпевать: « Сначала Вовка, потом и Димка… Ха-ха-ха..»
-Вот чистый звук! И никакой фанеры…- Веселился он. – Давайте, Анатолий, устроим Всероссийский конкурс частушки?
-Да запросто…
Мы долго еще гостили в Тарноге, которая, как пишут некоторые специалисты, говорит все еще на не испорченном временем санскрите, посещали священные ведические рощи, возраст отдельных родовых деревьев насчитывает там более 400 лет. Были у камня, называемого Тиуновским святилищем, на котором изображен нашими предками образ Вселенной…
Наконец, день на третий или четвертый я привез его в Опоки, где возраст геологических обнажений составляет 250 миллионов лет. Со мной были мои друзья - промышленные альпинисты Илья и Андрей, которые подняли Задорнова от времен динозавров до современного человека в берег высотой в 84 метра. С высоты далеко видна была запустевающая без хозяйского пригляда земля.
К вечеру мы сели за стол у лодочника Дитятьева похлебать ухи. Задорнов сделался молчалив, посерел, потом обратился ко мне:
-Знаешь, Анатолий! Я, кажется, начинаю разочаровываться в моих любимых славянах. Гляжу на всю разруху, учиненную на этой святой земле, и не понимаю, как народ мог допустить это… Не уверен, поднимемся ли? Ты то, как думаешь?
- Знаешь, Михаил, я обязан быть оптимистом. - Отвечал я. - Дети за спиной. Вот смотри: западные наши друзья все время говорят о загадочном русском характере. Откуда это? Есть ли характер? Есть. Он вырабатывался тысячелетиями. Восемь месяцев зима, когда нет большой работы, можно на печке поспать. Но настает лето. И нужно за три-четыре месяца выполнить годовой объем работы. И все история развития нашего государства состоит в подъемах и спадах. В ней нет ровного поступательного движения. Загадка русского человека в его способности от расслабленности стремительно переходить к невероятной мобилизации.
Он повернулся ко мне и долго смотрел в глаза:
-Знаешь, я готов поверить в это...
Через некоторое время мы вернулись в Вологду. У Задорнова был концерт в ДК ПЗ… Концерт длился более четырех часов. Это было невероятно, как сумел он так отмобилизовать себя. Один, не сходя со сцены, с одним лишь коротким антрактом, он держал зал, все наращивая и наращивая остроту общения со зрителями… И закончил его на самой высшей точке интеллектуального и эмоционального напряжения…
