Советская власть это ад, потому что она почти весь двадцатый век тратила, тратила и тратила Россию и русский народ как ресурс, который дешево стоит, который никогда не закончится, и которого было не жалко.
Каждое движение истории, каждый шаг экономики, политики, образования или технического прогресса оплачивался Советской властью по таким ценам и достигался такими средствами, что конечный результат был уже трагическим издевательством.
Советская власть делала так.

Чтобы прорыть канал, надо зарыть сто тысяч человек.
Чтобы построить заводы, надо зарыть несколько миллионов.
Чтобы пустить электричество, надо затопить целые регионы.
Чтобы дать минимальное образование народу, надо ограбить всех - вообще всех, выгрести все, до последней ложки-сережки - у кого было образование до того.
Чтобы поймать шпионов, надо пересажать несколько городов случайных людей.
Чтобы помочь каким-то там прогрессивным разбойникам, надо не продавать в русской провинции мяса и одежды.
Чтобы открыть поликлиники, проложить трубы, сделать прививки или выпустить новые танки и пушки - надо закрыть выезд из страны для поколений, запретить частную собственность и частное хозяйство вплоть до уровня самой мелкой лавки, отменить половину собственной истории и десятилетиями сортировать людей как коров на мясокомбинате.

А потом выяснилось, что ад был не нужен.
Что в двадцатом веке даже не то что богатая Америка или благополучная Франция, не воображаемо-продленная Российская империя или тем более условная Русская республика, а провинциальная Турция, Корея, Мексика, Аргентина, Чили, Испания или Португалия смогли открыть школы и поликлиники, пустить электричество и построить заводы без Эвереста из трупов и второго Эвереста из запрещений и конфискаций. 
Оказывается, людей можно было беречь.
Можно было совместить современность, технический прогресс и массовое городское общество - с собственностью, с едой и вещами, со старой культурой, религией и хотя бы относительной ценностью жизни.
Можно было не отправлять страну в ад.
Так, пожить некоторое время в чистилище, с каким-нибудь диетическим диктатором-генералом.

Но России и русскому народу такой судьбы не досталось.
А досталась другая.
Самая, может быть, страшная на Земле.
Но совчина ушла.
Ушла не в том смысле, что нет больше памятников, разговоров и флагов - это неприятные, и все-таки мелочи, - а просто в двадцать первом веке русский человек получил свою отдельную, личную, а не только казенную жизнь.
И самое главное.
Совчина ушла, но России осталось так мало.
От того удивительного, огромного, сложного мира, который погиб сто лет назад, сохранились какие-то хрупкие островки.
Здесь нельзя больше тратить.
Здесь можно только беречь.