Олег Владимирович Разживин - наш председатель. Председатель колхоза "Новленский". Благодаря и ему, он выжил и выживает. А кругом, в соседних землях, коллективные хозяйства отстреливаются по одиночке, снайперски. В Харовском районе не осталось ни одного колхоза, всех жителей безжалостно по миру пустили. А сколько было раскулачено в 30-е годы на родине Василия Белова? Не всех, как сегодня. 

Колхоз Разживина со товарищи объединяет более 200 работников, каждый седьмой в селе колхозник. Село и живет, пока колхоз существует. Это всем очевидно, а Олегу Владимировичу в первую очередь. Не рвется он в передовики, как оставшиеся в области единицы хозяйств (бывшие колхозы-миллионеры), случись такое - и на одних встречах-банкетах, показухе можно разориться.

Но "Новленский" и не ползет в остающих. Крепкий середняк, сам себе на уме, а ум председателя, коему 51 год, самый, что ни на есть современный. Понимает, что напор фермерского головокружения от успехов прижал хвост, ибо успехов нет, но в любой момент жди нового головокружения. Не обязательно из Кремля, от своих еще больнее. Бывший первый заместитель губернатора Громов рассказывал, как его отец, тридцать лет работавший колхозным председателем, допытывался:

"Серега, когда последний колхоз разгонишь?" А он и старался, исполняя батькину и не только просьбу. А Белов Василий Иванович был умнее, когда писал о своей матери Анфисе Ивановне: "Погибает твой давний мучитель, умирает родимый колхоз" Понимаете разницу? 
Сегодня В.И.Белову юбилей - 85 лет. В конце жизни он покаялся при архиепископе Максимилиане, то есть, когда только правда, правда и даже истина. Вот она: ""Советская власть была нормальная власть, даже сталинская власть; и народ к ней приспособился. А потом началась ненормальная власть, которой народ просто не нужен.

Советская власть была создана и Лениным, и Сталиным, и даже Троцким, всеми большевиками, и государство, надо признать, было создано мощное. Может быть, самое мощное за всю русскую историю. И вот его уже нет и не будет. Нет и советской власти. Я понимаю, что и я приложил руку к ее уничтожению своими писаниями, своими радикальными призывами. Надо признать. Я помню, как постоянно воевал с ней. И все мои друзья-писатели. И опять мне стыдно за свою деятельность: вроде и прав был в своих словах, но государство-то разрушили. И беда пришла еще большая. Как не стыдиться?"