- В сорок первом, - рассказывал мой отец, - был страшный урожай на белые грибы.
Он тогда работал учителем в деревне Ескино, а жил на квартире у одной старушки километра за два от школы.
- И вот, - рассказывал,- встаю я чуть свет, корзину на руку и - в лес. За пятнадцать минут нагружу ее и - домой, а у бабки уже и печь скрыта. Тут же режет грибы и на противень, сушить…
Чаю напьюсь и - на работу. Опять же с корзиной. Пока иду до школы наломаю под елками полную корзину белых. Да из школы вернусь, пару раз сбегаю до лесу. А лес прямо за двором начинался.
Баушка не успевала резать да сушить.
-Всяко, говорит, - такой урожай к войне. Грибов к войнам всегда много растет… Примета такая.
А чего примечать. Война уж к Москве прикатилась. В октябре забрали его на фронт. Оставил он бабке целый наматрасник сухих белых грибов.
- Все, думаю, бабке подспорье на зиму-то, - говорит. - А уж к весне разберемся с фрицами, начнем новую жизнь. А вернулся только летом сорок пятого. Пришел к бабке опять же на квартиру.
Бабка встретила, как родного. Достала из печки чугун с варевом.
- Седни, - говорит, - у меня грибовница. Из тех грибов, что ты оставил. Пять лет уж кормлюсь ими. Да сколько передавала эвакуированным из Ленинграда. Погляди вон на полатях наматрасник с грибами лежит. Немного и убыло.
…Нынче у нас ни грибной , ни яблочный, ни картофельный год. Ну, по приметам, хоть войны не случиться. Проживем старыми запасами. У кого они есть.
