Строго говоря, скромную деревеньку Красково нельзя отнести к вологодским адресам Николая Рубцова. Но нынче и Молочное уже в черте Вологды, а Красково, пожалуй, будет и поближе. 

Итак, чередой каких-то случайностей оказался я в посёлке Дубровское. Мне хотели показать местный аэродром. Мы видели, как самолётик кружил где-то над посёлком, а потом два белых купола раскрылись довольно высоко в небе. Как-то это всё завораживало, хотелось тоже на «просторы Вселенной». 

Но при этом, я помнил, что ведь совсем рядом то самое Красково. Именно здесь началась детдомовская жизнь будущего поэта. Дело в том, что ещё с начала 1920-х годов вблизи Краскова находился детский приют. В 1937 году его перепрофилировали в дошкольный детский дом. Мы не будем сейчас подробно возвращаться в июнь 1942 года, то есть ровно на 75 лет назад. Как раз тот июнь в биографии поэта изучен более-менее подробно. 

В Красково я отправился пешком. Была во мне внутренняя убежденность, что это надо сделать именно так, своими ногами. Дело в том, что, (вероятно), мальчик Коля Рубцов тоже проделал этот путь своими ножками. Легенда гласит, что когда в июле 1942 года братьев Колю и Борю Рубцовых направили в детдом, то буквально через несколько дней Коля Рубцов… совершил побег из него.

Теперь вроде бы есть уточнение, что на самом деле это и не был побег, а мальчика направили на лечение экземы рук, но не стационарно, а амбулаторно. Поэтому до сентября 1942 года Коля жил в Вологде у своей тёти Софьи Андриановны Рубцовой, сестры отца. 
По-видимому, к началу учебного года 1942 года Коля Рубцов снова оказывается в Красковском детском доме. 

Почти нет сомнений, что сейчас я шёл именно по той дороге, хотя местами, вероятно, и выпрямленной. Стоял тот день начальной осени, который обычно поэты называют даже – хрустальным. В общем, повезло с погодой. Я давно знал эту историю с «побегом» Коли из детдома. И мне представлялся измученный шестилетний малец, который тайком бредёт вдоль большака, избегая встречи со взрослыми в каком-нибудь дремучем лесу.

Но дремучих лесов мне не попадалось, лишь небольшие перелески из ольхи, ивы и берёзок встречались на пути. Было бы наивно полагать, что всё тут так же было и 75 лет назад. И больше всего меня удивляло, что на каждом километре пути стояли деревеньки. Теперь, понятно, по преимуществу дачные, а ведь тогда, в 1942 году, без сомнения, «живые» и достаточно большие. Теперь, всё это, как бы сказали в старину (до 1917 года) – дачная местность. 

Показалось странным, что все деревеньки, даже в несколько «дворов», имеют названия – Зеленино, Вепрево, Окунево, Семшино… И, всего скорей, и старая дорога от Дубровского в Красково шла через них. И почти ничего не сохранилось из тех лет. Только на краю Семшина стоял старый-старый дом, который (судя по его ветхости) мог стоять здесь и в 1942 году… И вдруг да и мальчик Коля выхватил его взглядом. И что-нибудь подумал о его жильцах… 

Но вот и Красково. Честно сказать, ожидалось увидеть старинную деревню, ведь её история уходит далеко вглубь веков. Но ничего такого не было. Небольшой этнографический интерес вызывает то, что деревенька построена по радиальному признаку: все её улочки и переулочки как бы расходятся из одного условного центра. И… больше ничего, что бы хоть как-то напоминало 1942 год.

За исключением, быть может, большого дома, который, как оказалось, ещё в 1970-е годы был начальной школой (!). А в 1942 году… общежитием для воспитателей Красковского детского дома. К сожалению, нынешние владельцы этого дома – дачники – лишь высказали предположение на этот счет (по-видимому, этот факт надо проверять). 

Сам же детский дом находился в полутора километрах от Краскова, в старинном парке и усадьбе, принадлежащей жене писателя В.Гаршина, хотя, сам писатель вроде бы так тут и не бывал. Мне путано объяснили, как туда пройти, но, к сожалению, дождливое лето оставило после себя непроходимые для моей обуви мелиоративные канавы. И всё-таки – вон там, за лесом, этот самый парк… 

О пребывании Коли Рубцова в Красковском детском доме есть добротные воспоминания, например, А.Шевелёвой (Силинской), очерк Н.Батуриной. Они опубликованы, сейчас не буду повторять их содержание… 

Нет сомнения, что Красковский детдом остался в памяти поэта. К сожалению, мы не знаем как и каким образом. В целом, отражения в творчестве поэта этого периода почти нет . В известном стихотворении «Детство» Николай Рубцов как бы «пробегает» этот период, сразу переходя от похорон матери к парому на Сухоне: «Но вот однажды Все переменилось, За мной пришли, Куда-то повезли.

Я смутно помню Позднюю реку, Огни на ней, И скрип, и плеск парома, И крик «Скорей!», Потом раскаты грома И дождь… Потом Детдом на берегу». Наверное, всё-таки в целях увековечения памяти о поэте, в Краскове надо установить памятный знак. В короткой жизни поэта – целый год(!) значил очень много…