Глядя на эту гениальную фотографию (к несчастью, я не знаю автора, хотя снимок часто встречается в Интернете), я почему-то вспоминаю рассказы старших односельчан и моих родных, как праздновали мое "однолетие", т.е. как отмечали мой день рождения, когда мне исполнился один год. А праздновали так бурно, что чуть не пропили всей Полтинкой дневную выручку из сельмага.
Тут следует пояснить, почему заурядное "однолетие" превратилось в грандиозную вечеринку. Знаете, считается, что все мужчины больше всего хотят вырастить сына. Наверное, так и есть. Но бывают еще и такие отцы, которые не считают свою семью полной, пока не родится дочь. Вот мой папа относился к этой категории. Он всю жизнь любил повторять две поговорки. Первая: без сына - изба без опоры, без дочери - изба без души. Вторая: сыновья, как трава в степи, ветер дунул - полегли, дочь, что сабля, согнётся, а не сломается. За последней пословицей, в промежутках между слов, мне всё чудилась картинка: воины в степи полегли после боя, а дочери дома обнимают-утешают стариков-родителей. В этой пословице есть что-то от истории любого народа, от бесконечной летописи войн.
Словом, с самого детства я слышала разговоры о том, как после рождения двух моих старших братьев, отец мечтал о дочери, как в долгожданный июльский и очень жаркий день, когда я родилась, он сколотил длинные столы, выставил их на улицу, накрыл и приглашал всех желающих полтининских жителей пировать. "И ходил твой отец колесом, и прыгал от счастья", - напоминали мне всю жизнь его друзья, очень суровые на вид мужики (например, кузнец дядя Веня), в этот момент тщетно пытающиеся сдержать скупую мужскую слезу.
В общем, когда мне исполнился год, мой папа Миша решил повторить прошлогоднее празднество в более скромном варианте (не на улице, а дома). У моих родителей друзей всегда было много, гуляли весело и случилось вечное библейское: пир в разгаре, но закончилось вино.
Продавец нашего сельмага бойкая и красивая, как водится, тетя Таня (имя я специально меняю, потому что у этой женщины целая пропасть внуков и правнуков, и я не знаю, как они отнесутся к этому воспоминанию) сказала: "А вина в магазине не осталось! Миша днем все скупил!" Ситуация осложнялась тем, что зарплату в колхозе не давали еще, то есть денег ни у кого из сельчан не было. Тетя Таня предложила потратить дневную выручку из сельмага (деньги у нее были с собой в сумочке), а потом всем вместе скинуться и возместить. Пирующие согласились. Ну а за вином решили поехать в поселок Слобода примерно в 10 км от нашей деревни. "У меня там продавец - знакомая, и ночью откроет!" - пообещала тетя Таня.
Поехать, а, вернее, поскакать туда, отец с тетей Таней собрались на мерине Буяне верхом. Вдвоем! На мерине! К счастью, эту незаконную аферу предотвратила единственная трезво мыслящая женщина на празднике - моя мама. Сумочку с выручкой она отобрала и заперла на ключ в шифоньере, а пастуху дяде Вите велела упряжь от мерина спрятать.
Спас всех дедушка Кузя (имя тоже меняю, потому что у него потомков примерно столько же, сколько у тети Тани). У того в лесу была заварена бражка. Имелся и самогонный аппарат. Помните фильм "Самогонщики" - лесная хижина, похожая на лабораторию? Борьба с алкоголизмом продолжалась! Вот поэтому пенный напиток и находился у дедушки Кузи в березовой роще за деревней. Он сходил до тайника, и праздник продолжился. Кстати, рощу в народе называли ресторан "Три березки".
"Ну а утром мы все пошли на работу!" - рассказывали мне старшие. Деревенское утро - не городское. Это значит, что в 3 часа ночи после плясок под гармонь, после песен, после долгого застолья бабы отправились на ферму доить коров, а мужики - на сенокос: июль - самый разгар работы в поле. Никто "не заложил" ни тетю Таню, которая предлагала дружно пропить выручку, ни деда Кузю, который так и продолжал бражничать в "Трех березках". Причем брагу его и до сих пор добрым словом поминают. Говорят, что голова с нее никогда не болела. Тогда сахар был дефицитом, и брагу заваривали на патоке, которой кормили коров (буренки очень любят сладкое). Напиток приобретал карамельный запах, очень приятный.
Если сейчас кто-нибудь опять подумает, что я пишу ностальгические воспоминания, хочу сразу заметить: слушая эти рассказы взрослых в юности, я испытывала не светлую грусть, а раздражение.
У меня в юности вообще не укладывалось в голове, что у нас в деревушке мог работать магазин (его скоро закрыли, а тетя Таня уехала в другую деревню)! Это в нашей-то Полтинке, где на момент моей юности жило десяток стариков, и стояло три с половиной избы, это у нас-то кутили на вечеринках?! Ставили "Гамлета" в клубе?! Устраивали лыжные соревнования?! Заплывы в реке Полтинка, вода в которой и по щиколотку-то мне не доставала?! (река пересохла из-за мелиорации). Не-а! Не верю. Так думала я. Сказка - так казалось мне. А если не сказка, а правда, то почему мою Полтинку довели до такого состояния, что в ней ничего от былого величия и веселья не осталось? Почему не сохранили этот магазин, этот клуб, эту спортивную площадку, почему убили нашу речку? На эти вопросы никто и никогда не давал ответа.
Ну а мерина Буяна я отлично помню: пастух дядя Витя потом тренировал меня на нем ездить верхом. Помню и похожий на заслуженного ветерана соцтруда старый-престарый шифоньер, где мама прятала сумочку с выручкой: мой старший брат делал на нем зарубки ножом, отмечая, насколько сильно я выросла...
