Лучше было бы геям иметь оружие там, в Орландо. И норвежским студентам, которых расстрелял Брейвик, тоже лучше было бы иметь оружие. Хорошо было бы, если бы каждый придурок, считающий себя вправе расстреливать людей, понимал бы, что в людном месте он сможет сделать только один выстрел. Только один, а в ответ будет изрешечен пулями из разнообразного оружия посетителей.
Так ведь было. Триста, двести и даже сто лет назад никого не удивляло, что на балах и вечеринках вооружены все мужчины и многие женщины.
Но как же нелепо выглядит оружие сейчас. Попытайтесь примерить оружие к сегодняшней нашей культуре. Вы представляете себе, как выглядит гей-клуб? Веселая музыка, танцующие молодые люди. Они могут быть даже раздеты до трусов. У них накаченные мускулы, но их мускулатура не прикладная, а совершенно декоративная. Это видно с первого взгляда. И вот представьте теперь, что у каждого танцующего из-под резинки трусов торчит глок или беретта… Бред какой-то!
Вооруженные норвежские студенты тоже выглядели бы нелепо. Представьте себе на секунду эти стайки беззаботной молодежи в кедах и с айфонами в руках. И чтобы у каждого на поясе кобура. Или карабин на плече. Бред какой-то! Невозможно себе это представить. И потому возможны массовые расстрелы безоружных.
Длительное отсутствие большой войны очень избаловало нас. Мы так привыкли к безопасности, что во все международные документы у нас внесено «право на безопасность» — абсурдные слова. Потому что никакого права на безопасность не может быть. Этот мир опасен. Если вас не расстреляет придурок из автоматической винтовки, то взорвет придурок, обмотавшийся пластитом с гайками. Если не это, то собьет какой-нибудь придурок на гоночной машине. Или какие-нибудь придурки за какую-нибудь придурочную свою идею начнут вдруг стрелять над вашей головой из миномета или сбивать ракетой «земля — воздух» самолет, в котором вы летите. А если совсем не выходить из дома и жить под бронированным колпаком, то случится землетрясение, цунами, эпидемия чумы… В конце концов рак — уж эта-то опасность со стопроцентной вероятностью ждет каждого, кто не успеет раньше умереть от какой-нибудь другой опасности. Так что безопасности на Земле нет, а есть только ее химера.
Мы холим и лелеем эту химеру. Узнав про стрельбу в Орландо, мы возмущенно восклицаем: «Где же была полиция!?» Нам все еще кажется, будто у нас есть право на безопасность. А его нет. Оно неосуществимо. Но мы все никак не можем поверить в очевидное его отсутствие.
Мы отдаем огромные деньги толпе дармоедов, называющих себя службами безопасности. Мы с пониманием киваем, когда ради безопасности политических лидеров перекрывают целые города. Мы покорно подвергаемся личному досмотру в аэропортах, а теперь уже и в метро, и с каждым годом досмотр становится все унизительнее и абсурднее. Но мы терпим ради химеры безопасности. Нам все кажется, будто относительная безопасность, в которой мы прожили последние пятьдесят лет, — это норма, тогда как на самом деле безопасность эта была случайным стечением обстоятельств.
На самом деле никакой безопасности нет и никакое право на безопасность невозможно. Если признать это, то получится Израиль — страна, где подавляющее большинство населения служило в армии, знает, как снять пистолет с предохранителя, и соображает при начале стрельбы хотя бы упасть на пол.
Вполне приемлемый был бы образ жизни. Значительно более разумный образ жизни, чем бесконечная наша погоня за химерой.
Но, скорее всего, мы не найдем в себе сил отказаться от права на безопасность ввиду его абсурдности. Шаг за шагом мы отдадим разным службам безопасности всю свою жизнь. Понавыбираем политических лидеров, которые химерой безопасности успешно торгуют. И они превратят жизнь вокруг в тоталитарный ад.