Пароль – «Пелагея». Часть 2. Пришлые люди

[Обзор прессы]

(Продолжение. Начало в номере от 23.09.2014 г.

Житель Бабаевского района Николай Тимофеевич Антонов, до сих пор считающийся пропавшим без вести в Великую Отечественную, а на самом деле с 1944 года живущий в Швеции, пытается вместе с внучкой Эмили и нами узнать о судьбе мамы, оставшейся на Вологодчине. Найденные в архиве Министерства обороны России два документа позволили установить, что звали ее Пелагея Павловна Антонова, и в 1951 году она проживала в Ладышкинском сельсовете Бабаевского района. Непонятно, почему она оказалась там, а не в деревне Слатинская, где они жили вместе с Николаем с 1935-го по 1940-й годы — пока того не забрали в армию... В деревне Ладышкино, где мы побывали, давно никто не живет. Но на кладбище за рекой обнаружилась заброшенная могила некоей Пелагеи Павловны...).

Могила Пелагеи

В архиве бабаевского ЗАГСа по запросу Эмили обнаружили запись о смерти в 1950-1960-е годы только одной Пелагеи Павловны — но не Антоновой, а Шабановой.

Именно эта фамилия значится на табличке, прикрепленной к железному кресту, который установлен на найденной нами могиле Пелагеи Павловны.

Может, она сменила фамилию?.. Когда Николая Антонова в октябре 1940-го призвали в армию, матери, по его словам, было 49 лет — совсем не старая еще женщина. Почему бы ей не выйти замуж и не сменить фамилию?..

Мы послали фотографию могилы Эмили — она была в шоке. Неужели поиски закончились?..

Увы.

Согласно книге записи актов гражданского состояния, хранящейся в архиве бабаевского ЗАГСа, заявление о смерти Шабановой Пелагеи Павловны подавала ее невестка. А проживала Пелагея Павловна в деревне Сорка, что в пяти километрах от Ладышкина. И, между прочим, это был Соркский сельсовет, а не Ладышкинский (лишь позже, когда сельсоветы укрупняли, в Ладышкинский вошла и Сорка). И еще: Пелагея Павловна Шабанова (в девичестве, как мы полагаем, Иванова) всю свою жизнь прожила в Сорке, там вышла замуж, там родила 6 детей — четырех дочек и двух сыновей. Более того: в Сорке и поныне здравствуют два внука Пелагеи Павловны Шабановой. Одному из них 76 лет, а другому — 88, но бабушку свою они уже не помнят. А фотографий ее у них не сохранилось...

Стало быть, ложный след. Но по крайней мере выяснили, чья это могила. Единственное, что удивляет, — почему в архиве ЗАГСа нет данных о кончине других Пелагей. Впрочем, уже тогда это было не слишком распространенное имя. А кроме того, бабаевский архив за последние 60 лет пережил всякое, в том числе пожар; возможно, другие документы просто утрачены...

Попробуем зайти с другой стороны и проследить жизненный путь Николая Антонова с самого начала. Может, тогда удастся нащупать концы ниточек, которые ведут к его матери.

Свои среди чужих

Если верить официальным документам, Николай Тимофеевич Антонов родился 28 декабря 1921 года. Но сам он говорит, что ему приписали лишний год, чтобы пораньше забрать в армию...

Его настоящая родина была в 48 километрах от Петрограда — на свет он появился на территории, которая с давних пор именовалась Ингрией (или Ингерманландией).

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. Ингрия (Ингерманландия, Ижора; фин. Inkeri) — так начиная с XII века называлась область на северо-западе современной России, расположенная по обе стороны Невы между Карельским перешейком и Эстонией. Название «Ингерманландия», взятое Петром I для обозначения обретённых земель, происходит от шведского «Ingermanland». Самыми древними жителями Ингрии являлись народности водь и ижоры, позже здесь поселились финны (до 80% населения).

В середине 1919 года северная часть Ингерманландии провозгласила государственный суверенитет — республику Северная Ингрия со столицей в деревне Кирьясало (северная часть территории современного Всеволожского района Ленинградской области). Но просуществовала Северная Ингрия лишь до декабря 1920 года. Для советской власти эти события послужили поводом воспринимать ингерманландцев как неблагонадёжный элемент.

С 1927 года территория Ингерманландии входит в состав Ленинградской области. С 1930-х годов, во время развертывания массового террора в СССР и усиления антифинской кампании, термин «Ингерманландия» исчез из обихода, за его использование даже подвергали репрессиям...

В 1927 году в рамках советской политики «коренизации» на территории Ингерманландии был сформирован Куйвозовский финский национальный район и более 60 финских национальных сельсоветов (и район, и сельсоветы были расформированы в 1939 году). А несколько раньше в этом районе, в деревне Большое Соелово Вуольской волости, и родился Николай Тимофеевич Антонов.

Сам он свою родину никогда не называл так, только по-фински — «Suuri Suojala». Дословный перевод «Большое Соелово» используется в официальных советских документах; правда, в «списке безвозвратных потерь» в качестве его места рождения указана деревня «Б.Сойволо» (в литературе встречается также название «Б.Соэло»). Жили там сплошь финны — Николай Тимофеевич вспоминает, что их соседями были семьи Пуллинен, Ранталайнен, Олликайсмяки и Ховатта. Из русских там обосновались только Антоновы да председатель сельсовета Мария Иванова, активно участвовавшая потом в «раскулачивании» финнов (эти ее «подвиги» описывали сбежавшие в Финляндию местные жители; эти воспоминания опубликованы).

Как Антоновы оказались в финской глуши — непонятно. Да, в ту пору существовала практика в национальные поселения присылать русских должностных лиц, врачей, агрономов, но мать Николая Тимофеевича не принадлежала к элите или интеллигенции — она любила и умела работать руками, на земле, ухаживать за скотиной. Сам Николай Тимофеевич полагает, что родители приехали туда из Петрограда, и даже высказывает предположение, что его отец был революционером, но подвергся гонениям, и чтобы обезопасить своих жену и сына, отправил их жить в эту деревеньку рядом с финской границей... Однако «революционная» версия весьма сомнительна: в своих воспоминаниях — той самой Книге, надиктованной в 1993 году, — Николай Тимофеевич более сдержан: «На финской границе, где мы жили, в то время творилось много беспорядков, во время одной из заварушек и погиб мой отец». Как бы там ни было, отца Николай никогда не видел, а мать про него не то что не рассказывала, но даже не вспоминала (как и про свою родню). Впрочем, она, по словам Николая, прекрасно ориентировалась в Питере, так что, вполне возможно, когда-то там действительно жила...

В Большом Соелове у Николая с матерью был небольшой деревянный домик на одну семью, два с половиной гектара земли, две коровы и свиньи. С хозяйством мать управлялась в одиночку, Николаю доверяли разве что пасти коров. Те часто забредали в лес, а там проходила финская граница и было полно военных. Один раз Николай с друзьями, разыскивая сбежавших коров, случайно пересекли приграничную полосу, но их остановили пограничники, пожурили и отпустили домой...

В 1928 году либеральность советской власти дошла до того, что в Куйвозовском районе единственным языком образования был провозглашен не русский, а финский. По данным на 1933 год, из 58 начальных школ в районе 54 были финскими. «В школу я пошел семи лет, — вспоминает Николай Тимофеевич. — Ходить в школу надо было за два километра от дома». Преподавали в школе на финском, русский язык начали изучать только через три года, зато по три часа в день. Николай считал для себя родными оба языка. Мама тоже знала финский, но не настолько хорошо, как он.

Кстати, именно в школе Николай узнал, что отчество у него Тимофеевич...

А еще из школьных лет в памяти остался эпизод, показывающий, насколько все-таки снисходительно педагоги относились к «политическим» подчас шалостям учеников: «Помню, однажды в школе я вздумал прыгнуть с [гипсовым?] бюстом Ленина, но выронил его; грохнувшись об пол, Ленин разлетелся на тысячу кусочков. За это меня оставили после уроков, и я просидел на скамейке два часа после того, как другие дети ушли по домам...»

Отобранная родина

Между тем либеральничала советская власть недолго: уже в 1930 году Куйвозовский район вошел в число территорий, подлежащих сплошной коллективизации, и многих зажиточных финнов угнали в Сибирь, а их большие дома заняли присланные председатели сельсоветов...

Русских Антоновых раскулачивание не коснулось: по сравнению с финнами жили они небогато. Но радовались они недолго.

Опасаясь, что граница слишком близко от Ленинграда, а мир с Финляндией довольно хрупок, советские военные задумали расчистить приграничье и возвести целую оборонительную полосу.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. Карельский укрепленный район (КаУР) как совокупность фортификационных сооружений начал строиться в 1928 году по Приказу Реввоенсовета СССР №90 от 19 марта 1928 года. Он протянулся на 80 км по Карельскому перешейку от Сестрорецка до Ладожского озера по линии «старой границы». Основу укрепленного района составляли долговременные огневые точки (ДОТы). Всего их построили 196, и они сыграли свою роль в Великую Отечественную: начавшие наступление финны, не желая нести потери при прорыве, остановились, заняв оборону до лета 1944 года на 80-километровой линии фронта от Финского залива до Ладоги... Вплоть до 1995 года КаУР находился в составе действующей армии, и на многую информацию был наложен гриф секретности.

Один из таких ДОТов носит неофициальное название «Соеловский» — по ближайшему населенному пункту (догадываетесь какому?). Возможно, именно за его строительством наблюдал юный Николай весной 1935 года (он описывает это в своих воспоминаниях). С инспекцией сюда наведался тогдашний нарком обороны Климент Ворошилов — Николай с друзьями видели, как он раскатывал на открытой машине... А потом все жители Большого Соелова получили две недели на сборы: им объявили, что их переселяют. Стояло лето, в огородах все было посажено, но военных это не волновало: приказ зачистить приграничье поступил из самой Москвы.

Всех жителей с нехитрым скарбом на грузовиках отвезли на ближайшую железнодорожную станцию Гризино, что в 8 километрах. Там их распределили по железнодорожным вагонам и, пообещав компенсировать стоимость оставленного имущества (наивные люди поверили), отправили в неизвестном направлении. На самом деле всех переселяли в основном в западные края нынешней Вологодской области.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА. Бабаевский и Борисово-Судский районы вошли в состав Вологодской области только в сентябре 1937 г.

На некоторых станциях эшелон останавливался, и те, чьи фамилии выкрикивали военные, выходили.

Антоновых и еще две семьи выкликнули в Бабаеве. Дальше эшелон ушел уже без них. А им до новой родины — деревни Слатинская — оставалось каких-то 45 километров...

Николай Тимофеевич больше так и не бывал в Большом Соелове. Даже название это исчезло со всех карт. А ведь селение было приличное — по данным на 1936 год, Соеловский сельсовет насчитывал 252 хозяйства.

Когда в 1993 году Николай Тимофеевич вместе с семьей хотел навестить родные места, их попросту не пустили: территория по-прежнему была запретной зоной. Зато сразу после списания в 1995 году ДОТы перестали охраняться. Постепенно происходит их разрушение и разграбление мародерами и «охотниками» за металлом... Жилых строений там давно уже нет, разве что в расположенном в 4 км поселке Вуолы стоят возле дороги два дома дачников. Песчаный карьер, заросшие холмы, лесные вырубки — вот и все, что осталось от родины Николая Тимофеевича. Да еще затаившийся в лесной чаще заброшенный ДОТ «Соеловский». Впрочем, это название условное...

Зато деревня Слатинская жива и по сию пору. Отправимся же туда вслед за Антоновыми.

Чужие среди своих

Слатинская не богата достопримечательностями. Эдакий уютный и чистенький поселок с подновленными деревянными домиками, оживающий главным образом летом, когда наезжают дачники. Местная гордость — родившийся здесь генерал-майор авиации Николай Павлович Пашков (1916-2002), командовавший эскадрильей, а после войны приложивший руку к подготовке не только летчиков, но и космонавтов.

Сейчас там старожилов почти и нет — самая пожилая местная жительница родилась аккурат в 1935 году, когда Антоновы приехали в Слатинскую...

Их поселили в большой дом на две семьи. Прежних жителей, уверен Николай Тимофеевич, сослали куда подальше, в лагеря. Тогда в Слатинской было много таких пустых домов. Они ветшали помаленьку без хозяев — в том, куда поселили Антоновых, даже печки не было, пришлось нанимать печника из соседней деревни, а то даже готовить было не на чем. Соседями их по дому стала семья по фамилии Krogloff (так в воспоминаниях Николая Тимофеевича; по-русски, надо думать, Кругловы). В этой семье, по словам Николая Тимофеевича, был парнишка по имени Sashka, его ровесник, и его младшая сестренка Maruschka.

Отнеслись к новоприбывшим хорошо, помогали, чем могли. Работали все местные в колхозе «1 Мая». Туда же приняли Антоновых...

Но это все — со слов самого Николая Тимофевича. Однако есть и документальное тому подтверждение.

В архивном фонде Волковского сельсовета Бабаевского района (сейчас он находится в Череповецком центре хранения документов) в похозяйственных книгах деревни Слатинская (тогда — Слотинская) и колхоза «1 Мая» за 1938-1939 годы (книги за более ранние годы на хранение в центр не поступали) значатся «Антонова Пелагея (отчество не указано), 1885 года рождения, глава; Антонов Николай (отчество не указано), 1920 года рождения, сын». В таких же записях за 1940-1942 годы у Антоновой Пелагеи год рождения почему-то становится 1884-м. Ту же Антонову Пелагею (без указания отчества и с 1884 годом рождения), но уже без сына находим в записях за 1943-1945 годы. А вот в записях за 1946-1948 годы появляется Антонова Пелагея Ивановна (так в документах!), 1884 года рождения. В записях же за 1949-1951 годы есть Антонова Пелагея Ивановна, 1885 года рождения, няня (!). Имеется отметка — хозяйство выбыло в деревню Ладышкино в августе 1950 года.

В частично сохранившихся похозяйственных книгах деревень Слатинская и Ладышкино Бабаевского района за 1952-1963 годы сведений об Антоновой Пелагее нет.

Та ли это Пелагея? Маловероятно, что в деревне сначала жила одна Пелагея Антонова, а потом появилась другая. Бросается в глаза также расхождение в годах рождения и ее, и Николая. Скорее всего, в сельсовете, внося эти записи, просто ошиблись. Да и с возрастом самой Пелагеи нестыковка: получается, она старше, чем считает Николай Тимофеевич.

Но почему Ивановна, а не Павловна? Или ошиблись в военкомате (существует только один документ, где мать Николая Тимофеевича названа по отчеству — Павловна)?

А что, если попробовать найти их соседей — тех самых Кругловых с сыном Сашкой и дочкой Маруськой?

Деревня пропавших без вести

Сейчас никаких Кругловых в Слатинской нет. Но на их след нам удалось выйти, просматривая... те же списки пропавших без вести во время Великой Отечественной, в которых до сих пор значится Николай Тимофеевич Антонов.

В этих списках есть два Кругловых родом из Слатинской — Григорий Федорович, 1920 года рождения, и Алексей Федорович, 1922 года рождения. Указана и живущая в Слатинской их мать — Круглова Параскева (представляете чувства матери, потерявшей без вести двух сыновей?..).

Параскеву Круглову местные вспомнили! Надежда Кирилловна Богданова, всю свою жизнь прожившая в Слатинской (она 1939 года рождения; по злой иронии судьбы, ее отец Кирилл Петрович Калачев тоже пропал без вести в Великую Отечественную; получается, если считать с Николаем Антоновым, 4 человека из одной деревни пропали во время войны без вести!), а потом и ее старший брат рассказали нам про Кругловых. Семья оказалась многодетной. Кроме старшего Григория, уехавшего в Иваново, и учившегося в Бабаеве Алексея, был у них еще один сын, 1924 или 1926 года рождения, — Александр, то есть Сашка (говорят, он после смерти матери спился, а потом по пьяни повесился на спинке собственной кровати), и дочери, в том числе Мария (Маруська!) и самая младшенькая (родилась после 1935 года) Катя. Старое кладбище, где похоронены и сама Параскева, и Сашка, давно распахано... Жива, быть может, лишь самая младшенькая, Варя — она в свое время уехала жить в Караганду, и связь с ней прервалась...

А потом нам показали пустующий сейчас дом, где жили Кругловы (и, стало быть, Антоновы; раньше вместо хлева была жилая половина, на вторую семью; именно в той несохранившейся половине ютились Кругловы) — он чудом уцелел после страшного пожара в августе 1944 года, когда сгорела почти вся Слатинская, отстоять удалось лишь несколько домов. Тогда, кстати, и начали разъезжаться из нее погорельцы.

Но Пелагея Антонова осталась. Уехала она, согласно документам, лишь в августе 1950-го. Уехала в деревню Ладышкино. Может, вести хозяйство одной ей стало не под силу, и она устроилась туда в какую-то семью в качестве няни?..

Николай Тимофеевич о «Слатинской» поре своей жизни вспоминает не так уж много: помогал матери, потом работал на лесоповале, плотогоном на большой реке Суда... Кстати, однажды за опоздание на работу Николая и еще одного несовершеннолетнего парня отправили на штрафные работы — чистить от топляков русло реки. От более жестокого наказания Николая спасло то, что 18 октября 1940 года его призвали в армию...

А 8 июня 1942 года, если верить обнаруженному нами документу, попавший в плен к финнам Николай Тимофеевич Антонов... умер в лагере №6 от «желудочной болезни».

Автор:
Алексей Кудряшов
Источник:
газета "Премьер"
Теги:
ВОВ