Всякий раз, когда вице-премьер Ольга Голодец произносит слова «благотворительный фонд», я чувствую себя диверсантом каким-то. Я чувствую, что создаю государству проблемы. Вот, например, 1 июня, в День защиты детей, вице-премьер посещала Научный центр здоровья детей (НЦЗД) и сказала: «Мы построили свою медицину. Мы говорим уверенно, что практически вся высокотехнологичная помощь сегодня может быть оказана в РФ».
Сказав так, вице-премьер добавила, что благотворительные фонды нередко собирают деньги на лечение за границей тех пациентов, которых с успехом можно лечить в России.
То есть в России есть хорошая медицина, а благотворительные фонды знай себе только шлют и шлют пациентов за рубеж.
То есть основная деятельность благотворительных фондов — слать российских пациентов за рубеж. Правильно я понял вице-премьера?
И если я правильно понял слова вице-премьера Голодец, то вице-премьер Голодец совершенно не информирована.
Я занимаюсь сбором благотворительных денег для больных детей больше пятнадцати лет. Мне приходилось собирать деньги на то, чтобы отправить детей с пороком сердца оперироваться в Берлин (подобные операции — да, делают в России). Мне приходилось отправлять детей с буллезным эпидермолизом обследоваться во Фрайбург (подобных обследований в России не делают). Девочку с несовершенным остеогенезом мне случалось отправлять в Филадельфию.
Но в большинстве случаев я собирал деньги на лечение детям в России. Сколиоз — в Новосибирском НИИТО. Порок сердца — в Томском кардиоцентре. Синдром Мебиуса — в ярославской Соловьевской больнице. Рак крови — в петербургском Центре трансплантологии им. Раисы Горбачевой. Челюстно-лицевые операции, несовершенный остеогенез, мукополисахаридоз — в Москве.
«Русфонд», для которого я работаю, большую часть собираемых им денег тратит в России, на лечение детей в российских клиниках. Как правило, мы не столько детей везем лечиться за границу, сколько из-за границы в Россию везем новые технологии, чтобы лечить детей здесь.
Фонд Чулпан Хаматовой «Подари жизнь» — то же самое. Отправляют, конечно, детей лечиться за границу. Но лишь в исключительных случаях. Львиная доля собираемых денег уходит на то, чтобы лечить детей в России. В ФНКЦ имени Димы Рогачева, в РДКБ, Боткинской больнице, НИИ им. Бурденко, НПЦ Солнцево. Это все российские клиники, госпожа вице-премьер. Благотворительные фонды покупают им оборудование, лекарства, на которые не хватает денег по квоте, оплачивают им поиск доноров костного мозга. И речь идет о десятках миллионов долларов в год, которые собираются в России и тратятся в России.
А есть еще такие благотворительные фонды, которые вообще никого ни в какую заграницу лечиться не возят. Кого и куда может повезти лечиться фонд помощи хосписам «Вера»? Это фонд помощи хос-пи-сам. Хосписы помогают умирающим людям достойно жить последние дни, без грязи и боли. Для этого никого ни в какую заграницу не надо везти. Но надо было привезти в Россию технологию паллиативной помощи.
Итак, вице-премьер Голодец считает, что благотворительные фонды в основном заняты тем, что возят российских больных лечиться за границу. На самом деле благотворительные фонды в основном заняты тем, что привозят из-за границы новые лекарства, технологии и стандарты лечения.
Вице-премьер ошибается. Но это не главная ее ошибка.
Главную ошибку вице-премьер Голодец допустила, произнеся слова: «Мы построили свою медицину».
Медицину нельзя построить. Нельзя построить медицину раз и навсегда и успокоиться. Медицину можно только строить все время, постоянно совершенствовать. Мировая медицинская наука развивается очень быстро. И стоит только перестать совершенствовать медицину — отстаешь. И даже сверхсовременная клиника ФНКЦ им. Димы Рогачева стала устаревать с того самого момента, как ее открыли Чулпан Хаматова и Владимир Путин.
Каждый год, каждый месяц, даже в тот самый миг, когда какой-нибудь чиновник говорит: «Мы построили свою медицину», где-нибудь в мире — в Европе, в Америке, в Японии — появляется какая-нибудь новая медицинская технология, которой в России нет.