«В ближайшие годы губернаторов и мэров будут менять как перчатки»

[Обзор прессы]

Ведущий российский регионовед, эксперт правительства РФ, ООН и Всемирного банка, профессор МГУ, директор региональной программы Независимого института социальной политики Наталья Зубаревич в очередной раз посетила Екатеринбург, а конкретно – Уральский федеральный университет. На площадке ведущего вуза Урала Наталья Васильевна приняла участие в конференции, посвященной проблемам устойчивого развития российских регионов, а также выступила с лекцией, развенчивающей пять устойчивых мифов о путинской России. Подробности, проливающие свет на истинное положение вещей, – в интервью Натальи Зубаревич, основанном на содержании лекции в УрФУ и вопросах корреспондента Znak.com

«Центральную Россию и Северо-Запад уже ничего не спасет»

- Наталья Васильевна, миф первый, на который вы указываете: население России растет – об этом постоянно напоминает наше политическое руководство.

- Если вы посмотрите на результаты последней переписи населения в 2010 году и сравните их с предыдущей переписью в 2002 году, то увидите, что Россия, на самом деле, не росла. В основном росли Москва и Московская область, Санкт-Петербург и Ленинградская область – потому что туда идет большой поток молодого миграционного населения. Пока (это будет длиться еще лет двадцать) быстро растут некоторые северокавказские республики – Чечня, Дагестан, Ингушетия, а также Ханты-Мансийский округ и – поменьше – Ямало-Ненецкий и Тюменская область: там более молодая возрастная структура и есть еще некий запас демографической прочности. Еще можно выделить Алтай и Тыву. На этом практически – все.  

- А как же государственные меры поддержки рождаемости – материнский капитал и прочее?

- Меры поддержки рождаемости, действительно, отчасти помогли – там, где возрастная структура еще не такая старая. Пример – Ненецкий автономный округ: «севера» до сих пор отличаются омоложенной возрастной структурой, кроме того, у ненцев исторически рождаемость повыше. Кроме того, дружным подъемом рождаемости откликнулась на политику «партии и правительства» Сибирь, немного увеличилось Поволжье,  Якутия и Чукотка – последние опять же за счет коренного населения. Но Центральную Россию и Северо-Запад,  которые постарели в наибольшей степени, уже ничего не спасет. Если говорить о Свердловской области, то вы ведете себя, как партизаны: меры одобряем – реакции никакой.

 

 

Естественный прирост населения

"Чтобы сохранилась хотя бы нынешняя динамика, девушки из поколения 15-20 лет должны рожать по трое детей лет за шесть-семь. Готовы ли они под этим подписаться – большой вопрос. Скорее всего, рождаемость будет падать, и очень быстро"

- И что впереди?

- Ответ на этот вопрос мы получим, посмотрев, кто рожал – это поколение 25-30 лет, гигантское по сравнению с предыдущими. Но следующее поколение, которому сейчас 15-20 лет, на треть меньше: сказалась «демографическая яма» 90-х годов, которая легла на предыдущую, военную «яму». Чтобы сохранилась хотя бы нынешняя динамика, девушки из этого поколения должны будут рожать по трое детей, причем «пулеметной очередью», лет за шесть-семь. Готовы ли они под этим подписаться – большой вопрос. Скорее всего, рождаемость будет падать, и очень быстро.

- Может, миграция поможет?

- Может. У нас в стране ежегодный миграционный прирост – 300 тыс. человек. Но куда едут люди? В ту же Москву и Подмосковье, в Питер и Ленинградскую область, в благословенный Краснодарский край и Белгородскую область, которая все последние 20 лет активно затаскивает к себе мигрантов, а также в два университетских центра – это Новосибирск и Томск. Определенный миграционный рост показывает Кавказ, но к тамошним статистическим данным надо относиться философски, качество этой статистики никакое. Во всех остальных регионах миграционный прирост едва заметен. Например, в Свердловской области миграция сокращается.

«Мы страна с гигантским неравенством доходов»

- Миф второй: в России огромное неравенство регионов, и оно нарастает…

- Сначала – о некоторых методологических «хитростях». Как можно мерить неравенство? По ВРП на душу населения. По этому показателю лидируют Тюменская область и Сахалин, которые качают нефть и газ, и Москва. Можно считать неравенство еще «хитрее». С одной стороны, взять Ненецкий округ или Чукотку (в первом случае это всего 40 с небольшим тысяч человек населения и примерно 15 млн тонн нефтедобычи в год, а во втором надо учитывать, что там очень дорогая жизнь) – и, с другой стороны, взять «хвост», то есть Ингушетию: там 400 тыс. человек населения и, кроме бюджетной сферы, нет никакой легальной экономики. Если вы поделите одно на другое, получите разницу в 80 раз, и с этим лозунгом – «ужас-то какой!» – сразу идите кандидатом в депутаты Госдумы.

Но как только вы начинаете корректировать разрыв стоимостью жизни (как на Чукотке), неравенство схлопывается в три раза. А если вы не берете Ненецкий округ, честно признавая, что там нетипичная картина, поскольку куча людей работают вахтовым методом, а берете хотя бы Тюменскую область, то неравенство сокращается уже до 12 раз.

 

Объем доходов консолидированных бюджетов регионов и трансфертов (трлн рублей), доля трансфертов в общем объеме доходов регионов,% 

 

"Две трети населения живут в ситуации, когда своих ресурсов явно недостаточно. Это еще не полное обеднение, но у государства нет возможностей дальше подтягивать эти две трети и никогда не будет"

- К каким выводам приходим, если отбросим «хитрости»?

- Вообще, в России только 12 регионов имеют ВРП выше среднероссийского, а российская «середина» очень монотонна. И разговоры о колоссальном неравенстве – это, в общем-то, во многом блеф. Есть более развитые регионы (Свердловская область находится на их границе, так же как Московская область и Башкортостан), а дальше – обширнейшая «середина», где принципиальных экономических различий между территориями нет.

Если судить по доходам населения, то около 11%  населения страны – Москва, Петербург, Тюменская область – имеют душевой ВРП более чем в 2 раза выше среднестранового, это те, кто обеспечен ресурсами и может развиваться. Еще 17% (в этой группе и Свердловская область) – относительно развитые территории, где с ресурсами посложнее, и все-таки они могут создавать более-менее комфортные условия. Десять процентов территорий мы кормили, кормим и будем кормить, и это надо делать, потому что без этого не будет общего развития (об этом я скажу чуть ниже). А вот две трети населения живут в ситуации, когда «стакан то ли полупустой, то ли полуполный»: своих ресурсов явно недостаточно, и все же это еще не полное обеднение, но у государства точно нет возможностей дальше подтягивать эти две трети и никогда не будет.

- Если своих ресурсов «явно недостаточно», почему «стакан полуполный»?

- Благодаря распределению резко возросшей где-то с 2005 года нефтяной ренты, то есть благодаря раздаче.

- Выравнивание доходов населения с помощью нефтяной ренты – это плохо, вредно? 

- Мой ответ: очень хорошо.  Социальное неравенство между регионами – по душевым доходам,  зарплате,  уровню бедности – это «огонь», с которым шутить не стоит, оно создает «плохое» общество в отстающих регионах. Социальное неравенство обязательно надо выравнивать. Если эти деньги идут в образование, здравоохранение, в повышение зарплат бюджетников, вы не допускаете на территории дистрофии человеческого капитала, вы ведете к его воспроизводству и наращиванию. И вторая важная вещь: когда у людей растут доходы, растет и их мобильность, а она позволяет им выбирать те места, где они лучше себя реализуют. Одним словом, смягчение социального неравенства, которое можно менять только с помощью трансфертной политики (трансферты – безвозмездные перечисления – прим. ред.), – обязательный компонент государственной политики.

Другое дело – экономическое выравнивание. Территории не могут развиваться равномерно, потому что набор конкурентных преимуществ разный, регионы не могут «шагать строем», нет такого в природе. И тот, кто надеется, что мы ровненько разовьем всю страну, «оставь надежду всяк, сюда входящий». Это возможно только в плановой экономике, которая на этом и надорвалась. Сильные растут быстрее и тащат за собой всю страну. И если вы начинаете со страшной силой забирать у сильных и отдавать в виде трансфертов слабым и при этом не контролируете, как слабые тратят деньги, вы будете тормозить всю страну, в конечном итоге вы затормаживаете рост всем.

 

 

"Сорок процентов россиян живут с доходами ниже советского уровня, а мы-то хотим, чтобы у нас было поменьше патернализма. Зато у самых богатых доходы выросли в 2,3 раза"

РИА Новости/Андрей Стенин

 

- За социальное выравнивание вы наше государство похвалили. Что можно сказать о его экономической политике?

- В этой плоскости задачи решаются только институциональными мерами, стимулированием внутренних ресурсов развития, когда необходимо снять удавку с бизнеса. И здесь картина противоположная: для повышения эффективности работы самих регионов не делается ничего, и это очень сильно воспитывает иждивенчество. В результате экономическое выравнивание приводит к тому, что в сильные регионы все равно приходит еще больше инвесторов, которые создают рабочие места, соответственно, безработица там сокращается быстрее, зато в слабые регионы по-прежнему никто не приходит, и там застойная высокая безработица. Кризис бьет по голове всем, во время кризиса происходит выравнивание (и мы это наблюдали 5 лет назад). Но пока идет экономический рост, неравенства растут. Как следствие, сильные регионы с высокими бюджетными доходами имеют возможность вести мощнейшую перераспределительную политику (это, к примеру, московские надбавки к пенсиям, надбавки работникам бюджетной сферы; такой же «социализм» и в Хантах). Но у других регионов для этого просто нет денег.

Что получаем в итоге? Что 40% процентов россиян до сих пор живут с доходами ниже советского уровня (а мы-то хотим, чтобы у нас было поменьше патернализма!). Зато у самых богатых доходы выросли в 2,3 раза. Мы страна с гигантским неравенством доходов,  и эта тенденция усиливалась все последнее время. Причем чем богаче регион, тем больше внутри него разрыв доходов богатых и бедных, особенно в период экономического роста (в Свердловской области – вы регион не бедный – разрыв чуть выше российского).

«Частный бизнес не приходит вслед за бюджетными инвестициями»

- Вы подчеркнули, что для повышения эффективности работы регионов ничего не делается. Здесь мы, видимо, подходим к третьему мифу – о том, что государство стимулирует развитие проблемных регионов?

- Стимулировать можно по-разному. Можно продолжать накачивать бюджетные деньги, но из них только часть идет на инвестиции. Если взять все 100% инвестиций, то 10-11%  – это федеральный бюджет и еще 9-10% – региональные бюджеты. То есть 80% – это частные инвестиции. Лидеры здесь те же самые – Москва с Московской областью, Санкт-Петербург с Ленинградской областью. В 2013 году 23% всех инвестиций из федерального бюджета получил Краснодарский край, это, конечно, сочинская Олимпиада. Красиво жить не запретишь, правда, за наш с вами счет. Сначала бросили на Сочи колоссальные средства, а теперь краснодарский губернатор Ткачев борется за субсидии на содержание олимпийской инфраструктуры. Разве это экономика?

Вообще, лучше там, где меньше рулят, но в России не умеют меньше рулить. Показательный пример – Приморский край: если в 2011 году федеральные инвестиции там резко выросли, так как проходил саммит АТЭС, то уже в 2012-м инвестиции в Приморье сократились на 45%, то есть почти вдвое. А в целом по Дальнему Востоку (там же еще «трубу»  строили) инвестиции сократились примерно на 27%.  Это означает очень простую вещь: если государство стимулирует инвестиции, концентрируя в каком-то месте свои бюджетные инвестиции (а Владивосток примерно на 80% строился на бюджетные деньги, бизнеса там было очень немного, да и то – госкомпании), то потом наступает тяжелое похмелье. Бюджетные деньги не дают синергии, частный бизнес не приходит вслед за бюджетными инвестициями. Потому что решение принимается властью волевым образом, а бизнес для себя перспективы не видит.

Доля трансфертов в доходах консолидированных бюджетов регионов, %

 

"Свердловской области такой объем трансфертов из федерального бюджета просто не снился. Вы третий субъект федерации по «житью на свое», перед вами только Москва и Ханты" 

- Куда же он тогда идет?

- Инвестиции – это то, что закладывается на завтра. Если судить по душевым показателям, то он, естественно, идет в те же самые нефтегазодобывающие регионы и крупнейшие агломерации страны – Москву и Питер, где есть эффект масштаба, где при любом губернаторе и мэре бизнес все равно отобьет свои затраты, потому что там гигантская концентрация платежеспособного спроса. Ну, еще за компанию в Краснодарский край и Татарстан, который лучше всех в России «доит» федеральные субсидии. Чечня не просит – ей и так дают, а Татарстан постоянно демонстрирует фантастическое умение добиваться инвестиций собственными руками. Правда, и результаты демонстрирует. Свердловской области такой объем трансфертов из федерального бюджета просто не снился.

А вот те, кто получает инвестиций в 3-4 раза меньше общероссийских показателей: Киров, Курган, Иваново, Брянск и так далее, то есть депрессивные и слаборазвитые регионы. Бизнесу они неинтересны, и это закладывает тренды будущего развития, вернее его отсутствия. Да, там надо закладывать какие-то проекты, но если вы будете заливать в них исключительно бюджетные деньги (а именно это сейчас и происходит), результат будет такой же, как в Приморье.

Еще один яркий пример: весь Северокавказский федеральный округ, за вычетом Ставропольского края, это 9% бюджетных инвестиций в Российской Федерации, но только 3% от всех частных инвестиций. То есть какая-то государственная денежка туда идет, но это опять-таки мало что дает, потому что эффективность этих расходов очень маленькая.

«Сложилась неэффективная, непрозрачная и коррупционная система налогообложения и распределения средств»

- И что делать?

- Сначала давайте разберемся с четвертым мифом: федеральный центр все отбирает у регионов и концентрирует у себя. Смотрите, центр, помимо налогов, получает огромную пошлину на экспорт нефти и газа (регионы ее не получают), это треть доходов федерального бюджета. Именно поэтому пропорция между федеральным бюджетом и консолидированными бюджетами регионов – 60 на 40: федеральный бюджет – это 12-13 трлн рублей, а консолидированные бюджеты регионов – 8,5-9 триллионов. Но если брать только налоги, то доля регионов – от 70 до 90%. В Свердловской области остается 72% всех собранных налогов: это налог на прибыль (который просел у всех), налог на доходы физических лиц, налог на имущество, который платит ваш металлургический крупняк, что-то перепадает от акцизов, считанные проценты, 3-4%, – от малого бизнеса. А вы-то считали, что у вас все забрали.

А кто обобран? Ямало-Ненецкий округ, Ханты-Мансийский, Томская, Оренбургская область, Сахалин и так далее – нефтегазовые регионы. Из всех налогов, собранных центром с регионов, 28% дал ХМАО, 18% – Москва, 9% – Ямал, и по итогам 2013 года на 5% вышел Питер, потому что туда переместили часть нефтяных компаний. Итого: три субъекта дают 55%, четыре – 60%. Вот на ком «выезжает» вся Россия и с кого она получает обратно бюджетные трансферты – за счет того, что на федеральный уровень полностью собраны два самых неравномерных налога: налог на добычу полезных ископаемых и налог на добавленную стоимость. Если взять НДС, который собирается с потребления конечной продукции, то три субъекта, три крупнейших рынка – Москва, Московская область и Санкт-Петербург – дают две трети поступлений со всей страны. А теперь зададимся вопросом: что будет, если осуществить децентрализацию налогов, к чему призывают в Государственной Думе? Кто от этого выиграет? Самые богатые регионы. Если вы отправляете назад эти налоги, вы добавляете только богатым, и жиреть будут все те же «жирные коты».

Отсюда: чтобы сдвинуть ситуацию в остальных регионах, надо пользоваться другими решениями. Федеральный центр до сих пор держит 2 процентных пункта налога на прибыль – отдайте. Нет, не отдает. Неплохо бы уменьшить НДС и вместо него добавить регионального налога с продаж. Но НДС федералы тоже не отдадут – это треть дохода их бюджета. Далее, федеральный центр раздал госкомпаниям большое количество льгот по налогу на имущество, до последнего времени они, прежде всего «Газпром» со своими трубами, его практически не платили.

 

Доля ведущих регионов во всех поступлениях налогов, сборов и иных обязательных платежей в федеральный бюджет в январе-июле 2013 года, %

 

"Кто выиграет, если осуществить децентрализацию налогов, к чему призывают в Государственной Думе? Самые богатые регионы. Жиреть будут все те же «жирные коты».

- А как вы оцениваете практику регистрации в регионах центров прибыли крупных компаний?

- Центров прибыли крупных компаний, то есть их штаб-квартир, на всю страну, конечно же, не хватит, их не так много. Впрочем, загвоздка даже не в этом, а в том, что ручная раздача чего бы то ни было – это всегда плохой институт. Хороший институт – это системные изменения, когда меняются правила для всех компаний. Это означает, что нужно так отстроить законы о налогообложении прибыли, чтобы большая часть налоговых отчислений оставалась в регионах. Чтобы Красноярская ГЭС больше платила Красноярскому краю, а не по месту «прописки» ее штаб-квартиры в Москве.

С первого взгляда, это и попытались сделать с помощью компаний-консолидированных налогоплательщиков, но добавили одну интересную деталь: компании имеют право делать взаимозачет. Таким образом, все плюсы этого закона были убиты его минусами: плюсы одного региона складываются с минусом другого – в итоге налогооблагать нечего. И в целом закон оказался плохим.  

Но основной вопрос – это даже не вопрос ресурсов, а вопрос полномочий, возможностей принимать решения, потому что сегодня регионы связаны сверху донизу. Вот здесь – огромное количество вопросов к государству.

 

"При дефиците полномочий и ресурсов, при  высоких социальных и политических обязательствах губернаторы и мэры как были на «коротком поводке», так и остались – и в этом весь смысл. У регионов гораздо меньше стимулов зарабатывать самим, чем бесконечно ходить по федеральным кабинетам"

РИА Новости/Алексей Никольский 

 

- Вы говорите: центр до сих пор держит налоги. Зачем, если становится очевидным вывод о децентрализации?

- Давайте еще раз взглянем на структуру бюджета Свердловской области. Вы живете на свое: доля федеральных бюджетных трансфертов у вас – всего 9%, причем основную долю в них занимают субвенции, деньги на выполнение федеральных полномочий, которыми регион фактически не вправе распоряжаться самостоятельно. Вы третий субъект федерации по «житью на свое», перед вами только Москва и Ханты. Не потому что вы третьи по развитию, а потому что так сложилось исторически. К примеру, Ленинградской области, которая по душевому ВРП выше вас, добавляют 11%, а Самарской – 15%.   

Почему? Как принимаются решения? На этот вопрос нет прозрачного ответа. Ответ один: а у нас такая система управления. Это когда Белый дом, каждое министерство, принимает решение по своим субсидиям на свое усмотрение. В итоге дотации на выравнивание (это «правильная» дотация, которая считается от ВРП и учитывает разные нюансы типа удаленности, северности, гористости, наличия множества мелких поселений, деревень)

в общем объеме трансфертов занимает лишь 27% (а недавно было и 23-24%). Мы вопим: доведите дотацию на выравнивание хотя бы до половины всех трансфертов! Но по факту львиную долю продолжает занимать дотация на сбалансированность, это самая «страшная» дотация, по которой вообще нет правил: насколько «поплакались», настолько и получили. В прошлом году ее получили почти все регионы, хотя первоначально она предназначалась для экстремальных ситуаций. Чечня, к примеру, таким образом получает практически половину бюджета.

Самых немыслимых объемов трансферты достигли в кризисном 2009 году, тогда ими «закрывались»  27% всех доходов региональных бюджетов. В 2013 году доля трансфертов снизилась до 19%: регионы начали отучать от этой наркотической зависимости. Но одновременно на них повесили выполнение указов президента по повышению заработной платы бюджетникам, федеральный бюджет взял на себя только треть этих расходов. То есть при дефиците ресурсов и высоких социальных (перед населением) и политических (перед вышестоящим уровнем власти) обязательствах губернаторы и мэры как были на «коротком поводке», так и остались – и в этом весь смысл.  

При этом очень большая доля бюджетных средств уходит в коррупционные потоки. Небольшой пример. Коррупции подвержена очень значительная доля трансфертов, которые идут на социалку в Ингушетии. В реалии северокавказских республик есть четкая практика: человек, получая зарплату, должен отдать определенную ее часть тому, кто ее выдал – это норма. Перевели людей на зарплатные карточки – «откаты» все равно продолжаются: бюджетных мест мало, люди зависимы.

Одним словом, в России сложилась немыслимая система налогообложения и распределения средств – неэффективная, непрозрачная и, как следствие, коррупционная, которую очень трудно поменять. Вот где зарыта институциональная «собака». В итоге у регионов гораздо меньше стимулов зарабатывать самим, чем бесконечно ходить по федеральным кабинетам. Поэтому любой губернатор, а также половина его замов и все лоббисты региона, 10 из 30 календарных дней проводят в Москве.

«Легкость зомбирования нашего общества оказалась невероятной»

- Бедные губернаторы…

- Это что! У кого реально отнимают деньги – так это у богатых городов, региональных центров. У них остается всего 15% собираемого на их территории НДФЛ, все остальное уходит в регион, и там уже крутит и вертит губернатор. Тем самым мы ставим крупные города в полную зависимость от политики губернаторов, но не мэров. Половина городского бюджета – это образование, еще ЖКХ, и никаких ресурсов для развития. Хорошо, если губернатор умный и понимает, что без города-центра не будет развиваться и весь регион. А если между губернатором и мэром война? Система устойчива за счет переговоров и компромиссов, но какие могут быть равноправные переговоры и компромиссы, когда губернатор – начальник, а мэр – «дурак»?    

- Выходит, выбираем мы мэров или не выбираем – никакой разницы, все равно они стоят с протянутой рукой?

- Ну, не скажите. Идущая реформа местного самоуправления (отменяющая выборы мэров крупных городов – прим. ред.) – это настоящая «кузькина мать», я заявляю это публично и ответственно. Это политический закон, отражающий попытку центра избежать неприятных для него выборов оппозиции в мэры – и ничего другого, кроме политических «ушей». Выбрали Ройзмана у вас в Екатеринбурге, выбрали коммуниста Локотя в Новосибирске – ну не нравятся такие результаты департаменту внутренней политики администрации президента. И вместо того чтобы понять, что выборы – это «дырки», через которые выходит «пар», они решили все полностью заштукатурить. Это неразумно хотя бы потому, что, если нет электоральных процедур, то появятся другие процедуры выражения недовольства. Вы же сами себе карму портите! Все равно мэр, проведенный через ловкаческие процедуры, будет молчать только первое время, но по прошествии года даже самый лояльный мэр в отсутствии полномочий и ресурсов начнет бузить. Ну не плюйте вы против ветра, это же вредно для здоровья!

"У кого реально отнимают деньги – так это у богатых городов, региональных центров. Тем самым мы ставим крупные города в полную зависимость от политики губернаторов, но не мэров"

Вадим Ахметов

 

- Как думаете, Наталья Васильевна, по закону маятника ситуация с выборами вернется вспять, особенно при нулевом экономическом росте?

- Не знаю. Еще одна маленькая победоносная война – и ситуация опять на год заморозится. Она меняется к лучшему, когда общество рационально, когда оно оперирует здравым смыслом.  А когда оно стоит на ушах и пребывает в кайфе, призывать его к здравомыслию довольно трудно. Для начала общество должно остыть. Но когда это произойдет? Думаю, ни один, даже самый серьезный эксперт, не даст вам сегодня краткосрочного и даже среднесрочного, в рамках 2-3 лет, прогноза. Могу только сказать, что выравнивающие тенденции в экономике скоро прекратятся, так как нефтяная рента больше не растет, а издержки управления нарастают. И как только закончится повышение заплаты бюджетникам (а оно подходит к концу), мы сядем в долгую «стабильность» при том уровне неравенства, который имеем.

Это значит, что у нас есть возможность остановиться и подумать: а все ли мы правильно делаем? Но будет ли использована эта возможность? Экономические осложнения будут точно, но вот об эмоциях, мотивациях, поведении и решениях общества я говорить не готова. Никто не ожидал той активизации постимперского синдрома, что произошла в феврале-марте. Легкость зомбирования нашего общества оказалась невероятной, у пропагандистского аппарата все получилось феноменально, без сомнения. Ну что ж, я делаю вывод, что всякую чашу надо испить до дна, что общество должно наступить на все свои грабли.

- Но вот во время последней «прямой линии» Путина народ не столько восторгался присоединением Крыма, сколько выдвигал социальные претензии – насчет ЖКХ, дорог, зарплат…

- Это режиссура, я вас умоляю. Все вопросы фильтруются и согласовываются. Это преамбула удара по региональным элитам, задравшим тарифы на ЖКХ. В ближайшие несколько лет губернаторы будут «мальчиками для битья». Если понадобится – будут сбрасывать на них всю ответственность и менять, как перчатки. Та же схема будет работать и в отношении мэров. Публичная порка на Лобном месте – это русская народная забава, и сейчас она будет повсеместной: где надо, там и выпорют. А царь всегда будет белым и пушистым.         

«Переход к децентрализации обязательно произойдет»

- Не хотелось бы заканчивать на грустном. Есть повод для оптимизма, Наталья Васильевна? 

- Пессимисты говорят: наша страна страшно патриархальная, немодернизированная, люди ждут милостей от доброго царя, и сделать с нами ничего нельзя. Оптимисты утверждают: да нет, у нас уйма людей живут в больших городах, зарабатывают сами и относятся к власти как к обслуживающему граждан институту. Как есть на самом деле? Это становится понятно, когда рассматриваешь пятый миф: в России развивается только Москва, остальная страна остановилась во времени.

Россию можно разделить на три основных части. Это, во-первых, Россия крупнейших городов. Сейчас 21% населения живет в городах-миллионниках, одна Москва с Питером – это 12%. Еще 11% – это жители городов «500 тысяч +». Итого около трети населения живут в крупных и крупнейших городах, и это очень важно, это такое инновационное «коромысло»: именно здесь медленно, но начинает формироваться новая городская культура взаимодействия. Этот процесс модерна можно придавить, не допустить его выхода в политическую плоскость, но остановить – нельзя.

Суммарный долг регионов и муниципалитетов к собственным налоговым и неналоговым доходам бюджета региона, %

 

"Система дошла до экстремального состояния и тормозит общее развитие. Главное – не качнуться к сверхдецентрализации и анархии, до отдельных княжеств и ханств"

В то же время 26% – это сельское население и поселки городского типа, очень патриархальное «коромысло», где мало что меняется, где главная новость – прогноз погоды на май. Еще около трети – Россия промышленных городов и небольших региональных центров. Здесь и Первоуральск, и моногорода, и те территории, где умерли промышленные предприятия, а жизнь продолжается за счет бюджетной сферы. Эти города не патриархальны, как село, и не модерновы, как крупные города. Здесь очень много советского, здесь развито представление, что государство должно то и то, пятое и десятое. Наконец, я выделяю Северный Кавказ и юг Сибири, где большая модернизация еще не закончилась, там значительную роль играют религиозный и клановый факторы.

В этом «моментальном снимке» абсолютно особенное место, конечно, у Москвы с ее сверхцентрализацией за счет сверхконцентрации систем управления. Это типично для централизованного и тем более авторитарного режима: все решения принимаются в одном месте, соответственно, и бизнес сидит в том же месте. Правда, сейчас он переместился и в Питер и оттуда на «Сапсанах» мотается в Москву, все «Сапсаны» забиты.

Это плохие, неправильные институты. Кто может их изменить? Бизнес. Инвестиции постепенно уходят в другие регионы. Ввод жилья вывалился из Москвы – там осталась только точечная застройка и ЗИЛ, который еще предстоит застроить. Сократилась доля Москвы в товарообороте, в торговле. То же самое происходит в Петербурге. Ввод жилья сместился в миллионники: у людей выросли доходы, и они начали строиться. Там же рванул вверх товарооборот в торговле, пришло современное потребление.

Мы наблюдаем удивительную вещь – диффузию консьюмеризма, инноваций. Торговые сети, пусть пока еще не так быстро, но идут в миллионники, в региональные центры, крупные промышленные города. Интернет пробрался и в менее крупные города, даже на селе появляется. Сотовой связью вообще охвачена вся страна, включая Кологрив и Урюпинск: они еще не так покупают и не так пользуются компьютером и интернетом, но в трубку говорят уже, как все.

Наши с вами потребительские запросы, наши с вами деньги и, соответственно, инвестиции бизнеса – все это работает. И это значит: есть шанс, что немыслимая, неправильная сверхконцентрация уйдет из Москвы. Нам бы институты еще поменять – и жизнь была бы другой. Пока мы сидим в состоянии сверхцентрализации системы управления, это очень сложно. Но все равно вырулим, переход к децентрализации обязательно произойдет, мое поколение еще доживет до этого, я абсолютно в этом уверена. Потому что система дошла до экстремального состояния и тормозит общее развитие. Главное – не качнуться русскому маятнику к сверхдецентрализации и анархии, до отдельных княжеств и ханств. Надеюсь, такого не случится. Но для этого процессом надо управлять.  

Источник инфографики – Независимый институт социальной политики (Москва), www.socpol.ru

Благодарим за организацию интервью пресс-службу Уральского федерального университета       

Источник:
znak.com