Если гей – то фу, педик, не подходи ко мне!

Если еврей – то сразу житель иорданской долины.

Если инвалид – то жаль, конечно, но чем я могу ему помочь? Лучше отойду в сторонку, авось, кто-то окажется смелее и возьмётся непассивно сострадать.

А, как только окажешься на месте гомосексуала, еврея, или инвалида, сразу включается другая кнопка. Неужели обязательно нужно стать ими, чтобы кнопка заработала?

На самом деле, мы ближе друг к другу, чем нам кажется. Завтра ваша дочь может привести в дом своего будущего мужа с фамилией Рабинович, и ваши внуки будут – Рабиновичами. Младший брат в двадцать два года начнёт красить губы и тайком мерить женские туфли. Да и автомобиль может переехать ногу, к которой вы так привыкли.

Не подумайте, это не нравоучение или инструкция про то, как жить. Я сама не знаю – как. Но надеюсь, дальше про… Доброту?

Вторник, 16:15. Станция метро «Университет».

Я в темных очках, с палочкой. Стою на платформе, жду поезда. Женщина в форме работника метрополитена не обращает на меня внимания. Подъезжает поезд. Незнакомый мужчина берет меня за руку и ведет к двери. Для чистоты эксперимента стараюсь открывать глаза лишь в крайних случаях. Молодой парень, сидящий у двери, увидев меня, уступает мне место. Становлюсь центром внимания. Многие разглядывают, кто едет не один, начинает шептаться с соседом. Слышу разговор двух девушек, сидящих рядом, говорят обо мне: «Нашла время, когда ездить. Ее же затопчут. Незнакомые люди еще должны свое время на нее тратить – в вагон заводить, место уступать». Говорю им: «Девочки, я слепая, а не глухая». Одна из них краснеет, вторая – неловко улыбается.

Встаю, когда мы подъезжаем к «Шулявке» (станция метро). Женщина, сидевшая напротив, берет за руку, помогает выйти. Ей тоже выходить на этой станции. Предлагает вывести на улицу, я соглашаюсь. Самое страшное в метро, еще из детства – эскалаторы. Вовремя запрыгнуть с закрытыми глазами удается лишь с третьей попытки. Прошу оставить меня на улице у входа в метро. Говорю, что скоро за мной приедут. Через минуты три снимаю очки. Уличные продавцы сигарет смотрят на меня с недоверием. Наверное, думают, что я – попрошайка: зарабатываю деньги, обманывая людей.

Среда, 12:40. Рынок «Героев Днепра».

Подхожу к молочному ларьку. Продавщица видит, что я незрячая. Прошу у нее кефир за 10 гривен, даю 20-ку. Она очень мила со мной. Рассказывает о своей знакомой, тоже слепой. Говорит мне, чтобы я не волновалась: обязательно найду мужчину, который меня полюбит. – «Вот мою знакомую муж на руках носит, так любит! Ну и что, что слепая? Чтобы другого горя вы не знали»: говорит она. Дает бутылку кефира и сдачу: 5 гривен, вместо 10-ти.

Прихожу к ней на следующий день, уже без очков и палочки. Продавщица удивляется, но делает вид, что видит меня впервые. Прошу у нее тот же кефир и говорю: «Кстати, мы вчера сюжеты для «Скрытой камеры» снимали, так что смотрите себя в субботу по телевизору. А вчерашние 5 гривен можете оставить себе. На память о своем жлобстве».  

Пятница, 13:15. У себя дома.

Четыре часа не снимаю с глаз повязку для сна. Как результат: синяки от двери, шкафов, порезы на пальцах от ножа и разбитая ваза. Оказалось, я совсем не знаю своей квартиры, несмотря на то, что живу в ней почти всю жизнь. Правда, часа через два даже смогла пропылесосить ковер, другое дело, что мусор остался, но я ни разу не ударилась.

Странное ощущение, когда сажусь за пианино. Все время хочется подсмотреть, какую ноту сейчас нажимаю. Ничего не получается, несмотря на то, что умею немного играть. Через полчаса, когда начинает получаться, понимаю, что это уже другие ощущения и другая музыка. Не те, что были раньше. На мгновение чувствую себя Бахом, который стал слепым в конце своей жизни и джазовым музыкантом Рэем Чарльзом, который ослеп в детстве.

Понимаю, для чего придумали жидкое мыло. Твердое все время выскальзывает из рук, когда принимаю душ. Несколько раз даже наступаю на него. Один раз чуть не падаю. Чувствую себя беспомощной. B конце третьего часа начинает тошнить.

Воскресенье, 17:00. Кинотеатр «Жовтень».

Идём с друзьями смотреть кино. Благодаря рекламе, которую видела по телевизору, знаю только лица главных героев. Весь фильм, 100 минут, сижу с повязкой на глазах. Минуте на 20 засыпаю. Без картинок кино смотреть неинтересно. Зато очень хорошо слышу, как чавкают поп-корном и как громко пьют кока-колу. Думаю, за время с повязкой на глазах, улучшился слух. Уже на 40 минуте могу сказать, кому из героев, какой голос принадлежит.

Кстати, такие любимые фильмы, как «Амели», «Служебный роман» и «Репетиция оркестра» Феллини уже не кажутся такими гениальными с повязкой на глазах.