У меня есть тёзка- пламенный революционер Александр Владимирович Эйдук, родом латыш, по убеждениям - коммунист, по мнению советского суда образца 1937 г.- враг народа. Впоследствии, правда, мнение изменилось и позорную статью Эйдуку отменили, правда ему от этого легче не стало.
Сейчас, когда в очередной раз пересматриваются оценки Советского периода и новое поколение начинает ностальгировать по социализму и боготворить деятелей Советской власти, уместно вспомнить, кто же такой был А.В. Эйдук, тем более, что его биография тесно связана с Вологдой.
"Александр Владимирович Эйдук, (1886-1938), родился в селе Одензе Лифляндской губернии (ныне – Латвия), в семье учителя. Латыш по национальности. Получил техническое образование, работал помощником волостного писаря. Он вступил в партию в 1906 г. Вскоре эмигрировал в Германию, и от политики отошел. В эмиграции жил в Берлине, Вене, работал в различных конторах, пытался продолжить образование, однако в 1914 г. началась Первая мировая война, и Александр Владимирович, как российский подданный, был интернирован. До декабря 1917г. содержался в лагере для интернированных лиц, затем был при неясных обстоятельствах отпущен австрийскими властями на свободу и ему разрешили вернуться в Россию, где Эйдук активно включился в работу РКП(б)".
Так начинается его официальная биография.
В мае 1918г. Эйдук вместе с чекистом М.С.Кедровым был отправлен на север в составе Советской ревизии. Некоторое время он жил в Вологде. Недавно я наткнулся на мемуары некоего Федора Кудрявцева, крестьянского мальчика, который был так же интернирован в Германии после начала войны и оказался в одном лагере с Эйдуком. В 1918 г. судьба снова свела их в Вологде. Дело было в августе 1918 г. Вот как описывает Кудрявцев этот эпизод:
"Я поехал к Эйдуку и Матавкину в Вологду.В Вологде «поезд Кедрова», как он назывался по имени командующего Северо-Восточным фронтом Михаила Сергеевича Кедрова, стоял на путях возле станции. Я сразу нашел начальника политотдела фронта товарища А. В. Эйдука и коменданта поезда Н. А.Матавкина. Меня тут же временно оформили на должность курьера политотдела и поставили на довольствие. Ночевать меня взял к себе Матавкин. Я занял нижнюю полку напротив него. На верхнейспал сын командующего, шестнадцатилетний Юра Кедров.
Мои обязанности были несложны — разносить пакеты по отделам штаба, подшивать поступающие в политотдел бумаги, вызывать на допрос к Эйдуку задержанных по разным причинам людей, сидящих в арестантском вагоне, по которым велось следствие, или просто сидеть у Эйдука в вагоне и смотреть, как он ведет допрос. Меня удивляло, как он мягко обращался с задержанными и тщательно разбирался в деле, чтобы не обвинить невиновного.
Я особенно хорошо запомнил трех задержанных. Один был бывший царский офицер, барон Остен-Сакен, худощавый человек лет тридцати. Подозревался в желании перебежать к белым. По его делу были посланы в несколько мест запросы. И вот из какого-то губисполкома пришел ответ, подтверждающий, что «товарищ Остен-Сакен действительно командирован в г. Вологду по таким-то делам». А. В. Эйдук извинился перед ним за задержание, вернул оружие и документы и отпустил выполнять задание.
Второй — лесничий Дегтярев — подозревался в активном пособничестве белым и жестокости к населению. Я несколько раз вызывал его к Эйдуку, но каждый раз он все отрицал. И вот однажды из района, откуда были выгнаны белые, в политотдел пришла учительница Пластинина. Она рассказала о жестокостях Дегтярева и на очной ставке узнала его. Он побелел, как бумага, и стал молить о пощаде. Когда его повели обратно в арестантский вагон, он бросился бежать и двумя выстрелами конвойного был убит.
Третий — крестьянин из недальней от Вологды деревни, тщедушный мужичонка по фамилии Копейкин. Когда, приехав на лошади зачем-то в Вологду, он сидел в чайной, в его телеге в сене солдаты нашли карабин с пулеметными лентами. Эйдук спрашивал Копейкина, где он взял эти ленты и куда вез, Копейкин ныл и говорил, что сам не знает, как они очутились у него в телеге. К задержанномуприезжала жена, привозила скромную передачу, просила Эйдука отпустить мужа. Эйдук передачу разрешил и велел ей посоветовать мужу, как бедняку, во всем признаться.
По словам Матавкина, в большинстве случаев задержанные оказывались активными врагами советской власти и их расстреливали за дело.Чем кончилось дело Копейкина, я не знаю, так как вскоре уехал из Вологды, потому что штабной паек был очень скудным, я не наедался, а дома все-таки ел досыта.Незадолго до отъезда мне пришлось принимать и записывать телефонограмму о ранении В. И. Ленина эсеркой Каплан. Я ждал, что меня скоро так и так призовут в армию, и я еще всего натерплюсь, поэтому добровольно оставаться у Эйдука мне не хотелось. Впрочем, он и не уговаривал, видя мое нежелание".
Немного комментариев к тексту. "Учительница Пластинина"- это сожительница Кедрова Ревекка Акибовна Майзель-Пластинина, по авторитетному мнению эмигрантского писателя С.П. Мельгунова, - "женщина-садист". Барону Остен Сакену, по всей вероятности просто помогли вырваться из лап Советской ревизии, остальных, как и многих других, безжалостно расстреляли. Автор вполне поддерживает эту политику: "в большинстве случаев задержанные оказывались активными врагами советской власти и их расстреливали за дело".
Но вот фразе Кудрявцева, что Эйдук "мягко общался с задержанными" вряд ли следует верить На это имеются достаточные основания, изложенные, например, в современной работе, опубликованной в серьезном историческом журнале :
"Об «ужасных подвигах» Александра Владимировича Эйдука в годы Гражданской «даже привычные люди говорили с нескрываемым отвращением»:
«Эйдуку было поручено принять один сдавшийся на фронте белогвардейский отряд. Выстроив сдавшихся, он велел офицерам выйти из рядов и выстроиться отдельно от солдат. К солдатам он обратился с приветствием. Повернувшись затем к офицерам, он сказал:
– Эй вы, проклятые белогвардейцы!.. Вы знаете меня... Нет? Ну, так узнайте... Я Эйдук! Ха-ха-ха, слыхали?! Ну, вот, это и есть тот самый Эйдук, смотрите на меня! Х-а-р-а-ш-е-нь-к-о смотрите... Сволочь, белогвардейцы (непечатная ругань)!.. Так вот, запомните: если чуть что – у меня один разговор... Вот видите этот маузер (он потряс громадным маузером) – это у меня весь разговор с вами (непечатная ругань), и конец!.. Этим маузером я собственноручно перестрелял таких же, как вы, белогвардейцев, сотни, тысячи, десятки тысячи...
И тут же, свирепо набросившись на ближайшего офицера и буравя его бешеным взглядом своих налившихся кровью глаз, он схватил его за плечо, сорвал с него погоны и, все более и более свирепея, стал топтать их ногами.
– Эй вы (непечатная ругань), сволочи, белогвардейцы!! Долой ваши погоны, чтобы я их не видел больше!!! Срывайте... Живо у меня, а не то... ха-ха-ха, вот мой маузер!..
И для того, чтобы еще больше терроризировать этих сдавшихся и безоружных людей, он приставил к голове одного из них свой маузер и, как сумасшедший, стал орать:
– Только пикни, сволочь белогвардейская (непечатная ругань), и конец!.. Ааа, не нравится? Ну, так вот помни... У меня жалости к вам нет!..»
Эйдук, по сведениям современников, придумал во время расстрелов заводить машины чтобы не было слышно звуков выстрелов и устраивать экзекуции под громкую музыку духовых оркестров. Его изгоняли за одиозность из ОГПУ, восстанавливали в партии и НКВД в эпоху Ягоды-Ежова, и без всякой жалости расстреляли при Берии в 1938 г.
Вот потрет еще одного пламенного революционера, большевика и работника ЧК. Спрашивается, стоит ли восхищаться такими? Кстати интернет не знает ни одной фотографии этого человека. Наверное они не сохранились неспроста...