Мой читатель! Когда будете проходить по улице Ленина в Вологде, обратите внимание на дом № 5.
Здесь в
В России, стране с рискованным земледелием, опустошительный голод был не редким, и даже — неизбежным явлением. Но — до тех пор, пока не появились железные дороги.
Объясняю — засуха, неурожай были не повсеместными на гигантской территории России
К примеру, в 1845 году на Псковщине случился неурожай. Но — пшеница там стоила в семь раз дороже, чем на Орловщине с ее хорошим урожаем. Казалось бы, при отсутствии границ и таможенных барьеров купцы тут же привезут зерно, и голода не будет, но... Расстояния! Перевозка зерна телегами по осенней распутице и его порча из-за долгого путешествия сжигала всю возможную прибыль. Тех же лошадок, запряженных в телеги, нужно было кормить овсом, то есть зерном же.
Расстояния! И — пути сообщения. В начале XX века привезти пуд угля из Англии в Питер стоило 12 копеек, а с Украины — почти рубль.
Проблему голода в России решили железные дороги. Распутицы на них не существовало, и через три-четыре дня нагруженое в Орле зерно оказывалось во Пскове, и стоимость перевозки была мизерной по сравнению с гужевым транспортом.
И вдруг, в 1918 году, в Вологде случается голод.
С чего? Вот они, железные дороги и пароходы.
1918 год. ЧК, как организатор голода.
Свидетельствует Варлам Шаламов: «Кедровские обыски были каждую ночь более года, — по тогдашней квартальной профилактике. Обыск был еженощный и очень тщательный, иногда — дважды в ночь».
«Семья наша не попадала в реквизицию — кроме шуб, у нас не было ничего. Но под обысками квартира была не один год. Все ценности вытаскивались цепкими руками. За месяц исчезла крупа — все исчезло».
Если крестьянин привозил хлеб или масло в город — он тут же попадал в сети отдела по борьбе со спекуляцией местной ЧК. Он даже не мог увезти эти продукты обратно в деревню, и не мог поменять на керосин или конскую сбрую, поскольку существовал строгий запрет на вывоз продовольственных и промышленных товаров из Вологды.
Казалось бы — всё понятно, борьба со спекуляцией, и даже главная торговая площадь в Вологде того времени (Сенная) переименовывается в площадь Борьбы со спекуляцией, доблестные чекисты с чистыми руками пресекают спекуляцию и вывоз важных продуктов из стратегического пункта.
Только скажите мне, ради Бога — в чём тут спекуляция, когда крестьянин продаёт то, что вырастил и сделал сам?
А в это же время...
Начальник железнодорожного отдела Вологодской Губчека Голубь, (а до этого — начальник отдела по борьбе со спекуляцией) в конце октября 1918 года попался на том, что пытался отправить из Вологды багаж, в котором было четыре пуда муки, укрытая от учёта пишущая машинка и два телефонных аппарата.
На посту начальника железнодорожного отдела ЧК его сменил Яков Брук, и тут товарищ Брук «...отправил себе на квартиру 30 фунтов (12 килограмм) столового масла и кожаный чемодан, а так же принял от одного из сотрудников железнодорожной ЧК чайный сервиз». (Из резолюции военревкома 22 декабря 1918 года).
В одну из комнат квартиры Шаламовых вселили прокурора, и юный Варлам увидел, что: «...Половину комнаты прокурора перегораживала занавеска до самого пола... Там стояло тесно, плотно, поднимаясь наверх до уровня занавеса (...) двухфунтовые пачки чая Высоцкого в фирменной обертке. Поставленные в несколько рядов, они напоминали кирпичную стену. Только кирпичами были двухфунтовые пачки чая. Стена была пятиметровая в длину, чай был уложен в несколько рядов, чуть не на полкомнаты».
А между тем, большевик Шляпников сообщал в сентябре 1918 г., что на Кубани нужда в промышленных товарах страшная, женщины убирают урожай почти голыми. Чтобы получить большие объёмы хлеба, достаточно лишь подвезти вагон мануфактуры.
Нестор Махно вспоминал, как в начале 1918 г. продовольственные организации крестьян Гуляйполя установили связи с рабочими мануфактурных фабрик Москвы и других городов: «Рабочие должны доставлять населению Гуляйпольского района нужную мануфактуру в указанном качестве, цветах и количестве, а район будет снабжать их хлебом и по желанию рабочих съестными припасами».
Соглашение одобрил крестьянский сход, и муку доставили под охраной вооружённого отряда. Однако посланные назад вагоны с мануфактурой были задержаны правительственными заградительными отрядами «на том основании, что непосредственно, дескать, без разрешения центральной советской власти нельзя делать никаких товарообменов крестьян с рабочими... Население требовало немедленного похода на город, чтобы разогнать засевших там ненужных, вредных для дела трудящихся правителей».
В конечном счёте, вагоны удалось освободить и доставить на место.
Был созван сход крестьян и рабочих, чтобы «просить крестьян помочь организовать перевозку этой мануфактуры в общий продовольственный склад, а также наметить дни и порядок раздачи мануфактуры среди населения в той её части, конечно, которая выпадает на долю Гуляйполя».
В 1918 году было много самостоятельных попыток фабзавкомов, кооперативов, Советов различных уровней и даже региональных органов ЧК наладить горизонтальные связи внутри регионов или между регионами. Обычно такие инициативы исходили от наиболее крупных хозяйственных либо политических органов самоуправления. Рабочие снаряжали экспедиции в деревню, вымениваяпроизведенный ими товар на продовольствие.
Но — зачем же тогда банда дармоедов, засевшая в Кремле? Зачем тогда нужен центральный бюрократический аппарат, Совнарком?
Большевикам было нужно удержать власть, и для этого они заблокировали доступ продовольствия в крупные города (борьба с мешочничеством).
Через месяц после взятия большевиками Риги (1919 год), на улицах стали подбирать людей, умерших от голода. Вместе с большевиками пришёл и голод, и так было везде. Пришли в Киев — и там сразу случился голод.
Большевики организовали голод!
Причём сделали это с заранее обдуманными намерениями, и в доказательство этого утверждения я приведу слова доброго дедушки Ленина: «Хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность является в руках пролетарского государства, в руках полновластных советов самым могучим средством учета и контроля... Это средство контроля и принуждения к труду посильнее законов конвента и его гильотины. Гильотина только запугивала, только сламывала активное сопротивление, нам этого мало.
Нам этого мало. Нам надо не только запугать капиталистов в том смысле, чтобы чувствовали всесилие пролетарского государства и забыли думать об активном сопротивлении ему. Нам надо сломать и пассивное, несомненно, еще более опасное и вредное сопротивление. Нам надозаставить работать в новых организационных государственных рамках.
И мы имеем средство для этого... Это средство — хлебная монополия, хлебная карточка, всеобщая трудовая повинность».
Это — из статьи Владимира Ульянова (Ленина),"Сумеют ли большевики удержать власть«,написанной до Октябрьского переворота.
Большевикам нужно было очень постараться, чтобы организовать голод в стране — к примеру, в Саратовской губернии 1918 году был такой урожай зерновых, что цены в августе на местных рынках упали в
«Тульские крестьяне в 1919 г. не испытывали недостатка в хлебе, мясе, картофеле — в каждом хозяйстве были корова, лошадь, свиньи», — рассказывал проживавший в то время среди сельчан К. Н. Голицын.
Не верите князю Голицыну? Ну, вот вам мнение В.И. Ленина: «Сейчас надвигается голод, но мы знаем, что хлеба вполне хватит и без Сибири, Кавказа, Украины. Хлеба имеется достаточное количество до нового урожая в губерниях, окружающих столицу, но он весь запрятан кулаками».
«Недалеко от Mосквы, в губерниях, лежащих рядом: в Курской, Орловской, Тамбовской, мы имеем по расчетам oсторожных специалистов еще теперь до 10 млн. пудов избытка хлеба».
22 июля 1918 г. вышел декрет Совнаркома «О спекуляции». Подписи в конце — Ульянов-Ленин, наркомюст Стучка.
Направлен он был прежде всего против мешочников. Перечисляются разные виды преступлений (прежде всего купля-продажа продуктов питания), формы содействия им (например, выписка подложных документов). И меры наказания — от полугода заключения до 10 лет. Хотя реально для мешочника тогда было два варианта кары — или расстрел, или, если пожалеют, то просто все отберут, и иди с глаз...
Отряды китайцев и латышей стаскивали"мешочников" с тормозных площадок и крыш вагонов, отбирали продукты, а то и расстреливали рабочего, который вёз для голодающей семьи пару пудов муки и полмешка картошки.
Сами же большевики признают — в условиях строжайшей блокады, когда крупные города окружали кордоны красноармейцев и чекистов, мешочники доставляли не менее 30 миллионов пудов хлеба в год, то есть примерно 65 % от всего объёма.
Значит, такая логика — примерно 100 тысяч бойцов продотрядов обшаривают деревни в поисках продуктов, и в это же время примерно такое же количество штыков и сабель делают всё возможное, чтобы эти продукты в город не пустить!
И крестьяне готовы отдать два пуда муки или сотню яиц за керосиновую лампу.
Не знаю... По мне, так цена в сотню яиц за керосиновую лампу мне вовсе не кажется грабительской. (Со стороны крестьянина).
А наладить производство этих ламп никак нельзя было? Даже моих скромных познаний хватает, что бы представить, как на территории Вологодской области в течение недели начать выпуск этих ламп. (Стекло — на Чагодощенских стеклозаводах, наштамповать резервуаров из жести, нарубить проволоки для регулировочного механизма, наткать фитилей или просто старые шинели порезать на ленты...)
В общем, через неделю на любом из механических заводов был бы налажен массовый выпуск этих ламп, которые так были нужны деревне. Правда, с одним условием — если власти шибко мешать не будут...
Продолжение следует.