Встреча со священником-краеведом, крестьянином сказителем, шоптарем и шоптаниками...

[Блогово]

Невероятно,но в позапрошлом, а местами еще и в прошлом веке, священники на селе составляли не только цвет интеллигенции, но иногда даже были краеведами. Сейчас уж таких не встретишь.


А вот студенту Василию Кандинскому, путешествовавшему по волостям Кадниковского уезда в 1889 г. повезло. На самой окраине, на границе с важскими землями в Вотче ему довелось встретить интересного человека в духовном звании. Звали его Аристарх Левитский. Итак, запись из путевой книжки Кандинского:

«июнь, 7.

Утром в 9 ч. отправился и в 10½ был уже в Вотчинском. Сейчас же пошел к священнику — Аристарху Левитскому, оказавшемуся довольно развитым семинаристом, радетелем школ и просвещения. Просидел часа 4, поел, чаю попил. Записал м[ежду] пр[очим] свадебные песни. Потом был в Вол[остном] правлении, переполошил писаря. В 7 ч. двинулся дальше в Васильевское. И тут началось. Не успел я проехать первую станцию, как оказалось, что лошади 1-ой не хватает (это у помещиков), все же нашли, угостили квасом. На второй не было вовсе лошадей, и п[оэтому] ждали следовать. Спал от 11 ½ ч. до 4 и в 4½ уже двинулся в путь..»

Священник- радетель за образование и народное просвещение, кажется, такого и быть не могло, а было.

И еще, по заданию различных императорских обществ с разрешения епархрального начальства, (а куда бы оно делось), священники оказывали помощь собирателям древностей, а зачастую и сами являлись корреспондентами географических и исторических обществ. Таким и был Аристарх Левитский, оказавший Кандинскому гостеприимный прием.

Второй фрагмент касается тягот пути.Поневоле вспоминаются вечные российские беды с плохими дорогами и постоянными жалобами на ямскую гоньбу. Но что очень важно, в этом далеком от столиц краю, где и сейчас автобусное сообщение — есть категория гадательная, тогда был какой-то порядок и ямские станции худо-бедно работали, обеспечивая путешествующим возможность передвижения. Вот что пишет об этом Кандинский:

«июнь, 8.

Сначала не давали лошадей; ждал часа 2, покусали блохи, наконец двинулся с мальчиком 12 лет, к [ото] рому было совершенно не под силу управиться с лошадьми. Кое-как доехали. Попили молока и дальше. Мальчики, отпирающие ворота, слишком явно выказывали желание получить etwas. Как туча воробьев бросались на гривенники. 2-е ехали далее 2 станции, чтобы отворять ворота. На последней ст[анции] сидел с час и болтал с женой ямщика и ребятишками. Поехали и о, ужас!... надо назад, оба колеса не в порядке. Ямщик поехал, а я целый час сидел у дороги. М[ежду] пр[очим] вырезал „К. д[орог]ой А.“ и взял незабудку. Наконец, в 3 часа, я сидел чисто умытый за самоваром на почт[овой] станции. Поел и поехал к Бабенову. Сей последний сказатель Бабенов премилый и пресимпат[ичный] господин».

Отрывок очень информативный. Немецким словом «etwas» т.е. «кое что» Кандинский обозначил желание получить плату за некие, часто весьма формальные услуги. Эти траты, если верить автору, были совсем не маленькими.

Гривенники, о которых пишет Кандинский, для того времени весьма солидная сумма, равная примерно 100 рублям в сегодняшних ценах. 100 рублей каждому, за то, что отворяют ворота, неплохой заработок для мальчишки!

Из дневника узнаем мы и фамилию местного сказителя Бабенова, про которого сообщается. что он"премилый и пресимпатичный господин«, все в превосходной степени. Ленегды, предания, песни и сказки местного края составили добычу молодого этнографа Кандинского, чему он был необычайно доволен. Действительно, только в такой глуши можно услышать истинно русскую речь, без всяких там французских и немецких словечек и осознать величие и древность народной культуры. У сказителя Бабенова будущий художник и заночевал:

«июнь, 9.

У Бабенова ночевал и обедал. До 4 ч. проговорили. Назад я шел с Дмитрием-шоптарем. — По дороге бывают грабежи и я старался не спать, но уснул даже под ливнем. Промокший ночевал на второй станции. Комары и оводы!.. »

Вы обратили внимание на попутчика? Шоптарь- это его профессия. Он изготавливал обувь, но не сапоги, а так называемые «чуни», или по другому «шептуны» или «шоптаники», обувь, плетеную из веревок и бывшую в употреблении в беднейших слоях сельского населения в качестве повседневной. Слово «шоптаник» на севере стало нарицательным, как обозначение человека плохо одетого и неуклюжего. Его любила повторять еще моя бабушка в 70-80 гг, прошлого века, глядя на плохо одетого человека.

«Грабежи бывают»-, отметил Кандинский, ходить вечером одному не безопасно и еще одно юридическое замечание без комментария:"Нечаянность извиняет и убийство«.

Здесь же на полях записной книжки он изобразил несколько предметов крестьянского инвентаря:

борону, соху, телегу; сделал набросок лошади, запряженной в телегу и зарисовал часовню, вероятно из тех, что его поразили своим «монгольским» типом.

Путешествие по волостям Кадниковского уезда подходило к концу. Сделав довольно большой крюк, обогнув с запада на восток половину уезда, студент Кандинский снова должен был возвратиться в уездный город Кадников. Там его ждали старые знакомые.