В вологодском музее Николая Рубцова меня поразили варианты его известного стихотворения «В минуты музыки печальной» (меня такие вещи всегда поражают). Ведь другой бы счёл: и так сойдёт, — рифма, размер соблюдены, мысль выражена... А вот для настоящих поэтов такое невозможно. Они могут написать и слабое стихотворение, но бьющих в глаза банальностей не будет ни за что.

Там же, в музее, я списал эти варианты себе в тетрадку, сейчас вот перечёл... и вижу, что — нет, такие вещи нельзя обнародовать. Уж слишком слабые попытки были у поэта вначале. Одна строфа вроде и получилась, но... размазанная, искусственная какая-то. Только её и можно решиться сопоставить с окончательным вариантом — как пример необходимой неудовлетворённости собой...

И думаю попутно: напрасно после смерти хороших поэтов печатают всё, оставшееся неопубликованным (как случилось, например, с Борисом Рыжим), — дурная это услуга им...



В минуты музыки печальной

Я представляю жёлтый плёс,

И голос женщины прощальный,

И шум порывистых берёз,



И первый снег под небом серым

Среди погаснувших полей,

И путь без солнца, путь без веры

Гонимых снегом журавлей...



Давно душа блуждать устала

В былой любви, в былом хмелю,

Давно понять пора настала,

Что слишком призраки люблю.



Но всё равно в жилищах зыбких —

Попробуй их останови! —

Перекликаясь, плачут скрипки

О жёлтом плёсе, о любви.



И всё равно под небом низким

Я вижу явственно, до слёз,

И жёлтый плес, и голос близкий,

И шум порывистых берёз.



Как будто вечен час прощальный,

Как будто время ни при чём...

В минуты музыки печальной

Не говорите ни о чём.



Вариант второй строфы:



Я вижу птиц под небом серым,

Воспринимающих с трудом

Свой путь без солнца, путь без веры

Над застывающим прудом.



Остальные варианты лучше не знать.