Казенное милосердие, или жизнь в чужом городе

[Блогово]

Анне Хрястуновой посвящается



Потерпевший, за то, что попали в аварию, вы приговариваетесь к пожизненному домашнему аресту.

Суровая реальность




Сентябрь 1982 года. Столица Советской Эстонии — Таллинн, клиника им. Сеппе.

Сразу после завтрака в нашу палату нахлынули неприметные плечистые юноши в штатском, всех ходячих больных увели в столовую, из палаты укатили коляски, забрали все костыли, и заперли двери палаты снаружи. В палате остались только неподвижные больные да я. У меня обе ноги ниже колен были закованы в гипс, и потому меня тоже отнесли к разряду неподвижных.

Как только дверь палаты закрылась, я подтащил два стула, встал на них коленками, и, переставляя стулья по очереди, подошел к окну и влез на широкий подоконник. За матовым стеклом двери был виден часовой, и я громким шепотом пересказывал оставшимся в палате происходящее за окном, где милиция и ГБ готовились к проезду кортежа Индиры Ганди. Именно из-за визита Индиры нас и старались изолировать и обездвижить...

Чем уж могли угрожать калеки премьер-министру Индии — непонятно. Спустя два года ее застрелили собственные охранники, здоровенные ребята-сикхи без малейших признаков инвалидности.



* * *



В городах Европы и Америки инвалидов-колясочников можно встретить повсюду — в магазинах, библиотеках, кинотеатрах...

И когда свежим взглядом смотришь на наши улицы, где не видно инвалидных колясок, невольно приходит на ум, что их разогнали с наших улиц из каких-то неведомых соображений безопасности. На самом деле, это, конечно не так.

Я очень хорошо знаю, почему на наших улицах так мало инвалидов, имея опыт прогулок на инвалидной коляске по городу.

... Я выехал из лифта на улицу и тут же остановился перед верной приметой осени — свежевырытой траншеей. Поскольку это была Эстония, через траншею был перекинут аккуратный мостик с перилами. Поскольку это была еще Советская Эстония, мостик был узким, и мне по этому мостику было никак не перебраться. Погулял...

Я уже готов был вернуться, как вдруг моя коляска вместе со мной чудесным образом поднялась в воздух и перенеслась через траншею.

Оглянувшись, я увидел здоровенную девицу с застенчивой улыбкой. Никаких чудес — Эльзе Роозталу, (фамилия изменена) мастер спорта международного класса, чемпионка Европы и серебряный призер Мира по толканию ядра, легко переставила мою коляску так же легко, как я переставляю стул. Ей это было нетрудно — руки у нее были в два раза толще моих ног...

По счастью, она вышла в город с той же неопределенной целью, что и я — погулять, и потому я спокойно раскатывал по городу, перелетая через всевозможные препятствия с помощью богатырь-девицы. Крутой подъем, парапет, вход в автобус, обычная лестница. Даже там, где из-за недостатка места меня не смогли бы занести двое мужиков, она с легкостью закидывала меня одной рукой.

Мы побывали в городском музее на улице Вене, (русская), поднимались в Вышгородский замок, спускались в уютное кафе в подвале на Ратушной площади...

На следующий день она уехала в Швецию, и я больше не высовывался из клиники, потому что знал, что город для таких, как я, не приспособлен.

Я знаю, почему я через месяц встал на ноги, и, превозмогая дикую, немыслимую боль, с помощью костылей стал учиться ходить заново.

Первый раз, несколько раз отдыхая на попутных скамейках, я дошел до недальнего Александро-Невского храма, где в ту пору служил будущий патриарх Алексий Второй.

Уже известие о смерти Брежнева я встретил в Вологде, в тренажерном зале поликлиники на ГПЗ, хоть и понятия не имел о кинезитерапии. Боль — это ещё не самое страшное... Страшно было не дойти библиотеки, которую видно было из окна моей квартиры.

Страшно — сидеть в коляске перед непреодолимой преградой в десяток ступеней.

На следующий год — операция. Кость в одном месте выпилили, в другое вставили...

В 1984 году я оказался на инвалидности.

Так я вышел в мир, с запретом на всю жизнь поднимать больше 5 килограмм, ходить больше 3 километров.

Уже через два года я пер мешок картошки по снежной целине. Дошел до остановки, мокрый, как мышь, тут же, на 20-ти градусном морозе переоделся в сухое на глазах немногих изумленных пассажиров.

...В 1988 году Эльзе попала в автокатастрофу. Перелом позвоночника, инвалидность, коляска... В 1990 году она застрелилась.

Вспоминала ли она, как прогуливала меня по Таллинну, когда подносила ствол к виску?

Я часто вспоминаю её. И помню себя в инвалидной коляске, я помню как выглядит мир с уровня человека на колесиках...



* * *

" Судьба ласкает молодых и рьяных,

Весь мир для них..."

Лопе де Вега.

Мне довелось побывать в Грязовецком Доме ветеранов, увидел возле подъезда пологий пандус, по которому без труда может въехать любой инвалид-колясочник, и стало мне что-то не по себе — я стал вспоминать, где в Вологде я видел такие пандусы, и не мог вспомнить. Более-менее приличный пандус, пожалуй, на входе в «Промэнергобанк» на Чехова. И все? Ну, еще магазин «Макси» на Мира...

И еще я понял, почему недавние спортивные соревнования инвалидов проводились в Новом Источнике, а не Вологде...



Закон.

Пандусы.

...во вновь строящихся и ремонтируемых зданиях, кроме офисных центров и предприятий, на лестничных пролетах до лифта должны быть предусмотрены пандусы. Так же ими должны быть оборудованы все подземные переходы.

Объяснение для особо тупых строителей и администраторов — пандус (от французского pente douce — пологий склон) это пологая площадка для въезда в здание, заменяющая лестницу. Площадка, а не две железки, наваренные поверх ступеней, попасть колесами на которые может только профессиональный каскадер после дополнительной подготовки.

Закон — «социальная защита инвалидов — система гарантированных государством экономических, социальных и правовых мер, обеспечивающих инвалидам условия для преодоления, замещения (компенсации) ограничений жизнедеятельности и направленных на создание им равных с другими гражданами возможностей участия в жизни общества».

Закон есть, но только кто из наших чиновников его не то что исполняет, но хотя бы знает? Для них, а так же для всех здоровых граждан, которых беда пока не коснулась, я проведу маленький ликбез.

Власть должна создавать такие условия, что бы любой инвалид, в кресле-коляске или в сопровождении собаки-поводыря, имел возможность беспрепятственно попасть в любое жилое, общественное и производственное здание — в театр, в магазин, в горисполком и на рынок, далее — везде... И если какой инвалид не может в попасть в поезд, автобус, в библиотеку, в кинотеатр или просто не может прогуляться по городу, значит чиновники зазря деньги проедают, а у нас с вами, сограждане, с совестью и состраданием не все в порядке.

А вот теперь пройдем по нашему городу и внимательно посмотрим, насколько соблюдается закон, и насколько в порядке с совестью, состраданием и милосердием у нас, граждан древнего города Вологды.

Уже выйти из дома инвалиду-колясочнику — большая проблема. В многоэтажных домах есть лифт, но как добраться от лифтовой площадки до тротуара? Пандусами назвать эти железки поверх ступеней никак нельзя, но и эти железки есть далеко не во всех подъездах жилых домов. А как в пятиэтажках? В Череповце один умелец соорудил для своей жены подъемник, и теперь она может спускаться на улицу прямо с балкона 4 этажа. А как быть остальным тысячам инвалидов?

Попробуйте представить себя на их месте — за окном бушует весна, пышно цветет лето, проходит осень, а вы сидите у окна, и ждете, когда появятся несколько здоровых мужиков, которые смогут вынести вас на улицу...

Между тем, по закону, строить и даже проектировать дома, не приспособленные для малоподвижных граждан не допускается.

А если кто подписал разрешение на строительство неприспособленного дома, и если кто построил магазин, не согласовав с общественными объединениями инвалидов — то по закону его должны оштрафовать, а деньги от таких штрафов должны идти опять же только строительство пандусов и оборудование специальных автобусов.

Господа бесчисленные чиновники, засевшие в неприспособленных для доступа инвалидов зданиях, поведайте нам — когда и кого оштрафовали за это?

...Так, мы на улице, и даже прокатились какое-то расстояние, но снова недалеко — перед нами раскинулся поток машин. Как инвалиду пересечь этот поток? Справедливости ради надо сказать, что в городе уже стали появляться участки, отвечающие принципам «непрерывности пешеходных путей» — это значит, что на пешеходных переходах бордюры мостовой утоплены до уровня ниже 10 сантиметров, но как мало таких участков...

В административном здании на Предтеченской 19 в барьере проходной есть воротца, через которые можно пропустить колясочника, но как ему преодолеть ступени и тяжеленные двери без посторонней помощи? Ну, и как попасть юному возрастом инвалиду-колясочнику в Комитет по делам молодежи? И после этого они обижаются, когда я называю их контору «комитетом по борьбе с молодежью»...

И как подняться по ступеням в спорт-клуб общества инвалидов (угол Воровского и проспекта Победы), и как добраться до этого клуба из Заречья? Теоретически — можно вызвать социальное такси, и стоить это будет рублей 40-50. Деньги для чиновников, устанавливающих цены для инвалидов, смешные, если сравнивать с их неуклонно растущей зарплатой, но если сравнивать с пенсией инвалида...

А в наши автобусы и троллейбусы и здоровому человеку войти непросто, где уж тут инвалиду...

И совершенно здоровому человеку найти туалет в нашем городе — архисложная задача, а уж инвалиду... А как туда попасть через узкие двери?

Размеры дверей, высота крючков вешалок (выше требуемых 1,3 метра) нижний край зеркал (выше 0,8 метра) все говорит инвалиду-колясочнику — сиди в своей домашней тюрьме, не высовывайся...

Если человек прожил жизнь, а потом стал инвалидом, у него, кроме семьи, есть друзья, знакомые, а как быть инвалиду с детства? В чем виноват маленький Маугли, которого воспитывала инвалидная коляска? У него, кроме матери и врачей, никого нет...

Или все-таки есть — мы? Люди, у которых совесть, сострадание и милосердие не ампутировали?



* * *

Споры, касающиеся прав и свобод инвалидов, должны решаться в судебном порядке, вот только как инвалид-колясочник попадет в суд? Требовать от судебных приставов, что бы они на руках внесли его к судье?