Вологодчина

[Блогово]




...мы так и продолжаем жить, не чуя под собою страны, не понимая, чего хотим, что делаем. Нам достались в наследство развалины православных храмов и развалины панельных домов. Хотя смеем думать, что обладаем не только биологическим возрастом, но и историческим, определяемым как раз развалинами храмов. Нам больше тысячи лет...



Несколько лет назад на форуме Вместе по всему миру сошлись три разных Вологодчины: две фотографических (зима и осень) и одна словесная (лето). Все вместе проникли в душу до такой степени, что захотелось это как-то переработать для себя, что ли. Так и родился рассказ про Вологодчину, где мое — лишь отбор материала (в оригиналах фотографий было гораздо больше) и композиция. Фото (и немного текста) — irena (зима) и Natali_ (осень), основной текст — crowdion (разрешения всех авторов на копирование были получены)

То, что вы увидите, составлено 4 года назад, сюда переносится в порядке эвакуации лучших старых материалов.



В Вологду мы поехали на новодельный российский праздник — День Независимости, 12 июня. Ночь поездом, затем на автобусе на целый день в Кирилло-Белозерский монастырь с заездом в Ферапонтов монастырь, ночь в гостинице «Вологда», день в Вологде, ночь на поезде и вот опять Москва.

Все туристы, памятуя хит «Песняров», первым делом стремятся узреть «резной палисад», который был сочинён для красоты. Но раз сочинён, и есть на него спрос, кто-то взял, да и поставил этот «резной палисад» и для ясности так и написал на нём: «резной палисад». До того в Вологде резных палисадов отродясь не было. Вот что значит сила искусства — материализовала таки идею.

Но, может быть, не за горами то время, когда вспомнят, что с Вологдой связано множество славных имён. Здесь были цари Иван Грозный и Пётр I. Между Ливонской и Северной войнами главный торговый путь Московии с Западом пролегал тут, цари заботились об обустройстве этого пути, от Вологды до самого Города шли ирригационные сооружения, по которым и доныне можно возить голландских старух. Здесь в ссылке общались между собой Н.Бердяев, Б.Савинков, А.Луначарский, А.Богданов и много ещё каких кренделей, ковавших идеологии революций, заговоров, религий.

Но пока только Варлам Шаламов имеет свой музей.



Кирилло-Белозёрский монастырь — тема отдельная. Слишком большая, и мне не по зубам. Просто описать его глазами однодневного туриста — зачем? Главный монастырь Русского Севера таит в себе мистику перерождения Киевской Руси в Великороссию. Мы очень плохо знаем свою историю, и совсем не знаем историю развития русской мысли, русского самосознания. Оно, это самосознание, зарождалось здесь, в Кирилло-Белозерском монастыре, ставшем в конце XV века оплотом «нестяжателей». В то «невегласное» время случился великий спор о «нестяжательстве» между Иосифом Волоцким и Нилом Сорским, который завершился Стоглавом — документом из ста глав, принятым земско-церковным (а по другим данным — чисто церковным) собором (по сути — Конституция Московии). Суть спора темна и непонятна, связана со святоотеческими писаниями и преданиями, ясно одно — спор сей основательно повлиял на всю последующую нашу историю, на становление Московии как государства российского. «Стяжание добра», «добра» в прямом экономическом смысле, наделение святостью хозяина на земле (читай — царя) — отстаивали иосифляне и вышли победителями на Стоглаве. Кирилло-Белозерские монахи стояли за «нестяжание», за служение Богу, а не обустройство земного бытия. Пожалуй, спор сей и доныне подспудно вершится в наших головах, хотя мы совсем уже не религиозны, и спор этот протекает совсем в других категориях, но на самом деле это всё тот же спор — тёмный и непонятный для самих же спорящих. Когда спорщик лучше понимает своего противника, чем самого себя.



Вологодский Кремль

Кремлем в Вологде называется на Кремль собственно, а Архиерейский дом — комплекс сооружений для вологодских архиепископов. Эти крепкие стены с башнями по углам были возведены только в 1671 — 75 гг. В это время на Руси был голод и люди строили эти стены не за деньги, а за хлеб. Вот так создавали рабочие места. Что нынче строить будем?

Единственным свидетелем грандиозных замыслов Ивана IV Грозного, который собирался сделать из Вологды опричную столицу, является Софийский собор. Вот он белый красавец справа. Действительно красавец, настолько все в нем гармонично.

А желтый нарядный собор слева — Воскресенский , построен уже в 1772-76 годах. Колокольня с золотой главкой совсем поздняя — середина 19 в, но видна она издалека, и все вместе образует хоть и разностильный, но живописный ансамбль.







Церковь — Александра Невского, а памятник — Афине







Стены Кремля в сумерках







Вологодские церкви



















Вологодские домики

Раньше мужики одними топорами такую красоту создавали, а мы со всеми своими технологиями высокими можем только слегка подражать. Но хорошо хоть не пятиэтажки (хотя их в Вологде тоже хватает). Теперь центр Вологды застраивается «деревянными» домами. На самом деле они кирпичные, но снаружи обшиты деревом. Старых домов осталось очень очень мало и многие из них уже дышат на ладан, новодел отличишь сразу.























Вологодские просторы

Заречье















Еще один ракурс Кремля







Вологда. Спасо-Прилуцкий монастырь



На улице — минус 24 градуса.

Оцените стойкость фотографа.







































Просторы Вологодчины



























Кирилло-Белозерский монастырь































Ферапонтов Монастырь































И снова в Вологду







До поезда оставалось ещё часов шесть, и я сказал: давай отыщем «поплавок» и там отобедаем. Тот самый рубцовский «поплавок» на реке Вологда, в котором сорок лет назад работала мифическая блондинка Катя.



Когда в окно осенний ветер свищет

И вносит в жизнь смиренье и тоску, —

Не усидеть мне в собственном жилище,

Где в час такой меня никто не ищет, —

Я уплыву за Вологду-реку!



Перевезет меня дощатый катер

С таким родным на мачте огоньком!

Перевезет меня к блондинке Кате,

С которой я пожалуй что некстати,

Так много лет — не больше, чем знаком.



Она спокойно служит в ресторане,

В котором дело так заведено,

Что на окне стоят цветы герани,

И редко здесь бывает голос брани,

И подают кадуйское вино...



И мы пошли от Кремля вдоль реки по пустырям и свалкам — верным приметам советского времени, когда по каким-то неведомым правилам (хотя понятно по каким — чтобы легче было сбрасывать отходы) вдоль рек располагались исключительно промзоны, а не набережные с жилыми домами. Старая Вологда — она вся на реке, а та, что построена в ХХ веке, повёрнута ***** к воде. Мы долго шли по развалинам индустриализации к торчавшим вдали жилмассивам, где по моим расчётам должен был быть «поплавок». Жена стала канючить, за каким чёртом мы поплелись из старины в совок, проще было зайти в кафешку рядом с Кремлём и там отобедать.

— Ну как же, ведь не дурацкий же «резной палисад» главная достопримечательность Вологды! Николай Михайлович Рубцов — вот кто главная достопримечательность! А после того, как Виктор Петрович Астафьев — тоже знаменитый вологжанин — так замечательно в своих «Затесях» В. Астафьев. Затесь о Николае Рубцове непутёвого Колю Рубцова, как раз на этом самом «поплавке», «поплавок» стал местом вечной прописки Николая Михайловича. Быть в Вологде и не сходить на «поплавок»...



Тот да топ от кустика до кустика —

Неплохая в жизни полоса.

Пролегла дороженька до Устюга

Через город Тотьму и леса.



Приуныли нынче подорожники,

Потому что, плача и смеясь,

Где прошли бродяги и острожники —

Грузовик разбрызгивает грязь.



И впрямь, мимо нас, разбрызгивая грязь, туда-сюда сновали какие-то дребезжащие колымаги времён взятия Берлина, пыля в зарослях промзоны.



Возле «поплавка», который так и называется —"Полавок«, памятник Николаю Рубцову, из бронзы. Работа скульптора Клычкова, того самого, что воздвиг отвратительный памятник Николаю II в Тайнинке. Но бронзовый Рубцов ему удался. Этакий провинциальный франт с длинным кокетливым шарфом и саквояжем Остапа Бендера смотрит на «Поплавок» и сочиняет про блондинку Катю. Фотографируемся.

Весь одетый в пластик «Поплавок» заманивает клиентов огнями дискотеки. На втором этаже ресторан.

— Ваши билеты?

— А что, на дебаркадере есть музей Николая Рубцова?

— Нет, ваши билеты на дискотеку.

— Мы не на дискотеку, мы поесть.

— Всё равно, билеты за вход.

— ???

— Стоимость коктейля, минимальный заказ.

— А можно без коктейля? Мы еды закажем и водки к ней.

— Можно без коктейля. Но за вход 200 рублей.


Смеясь, расстаёмся с деньгами за вход, идём в ресторан. Мигают лампочки, грохочет умпа-умпа, девка несёт нам пепсифанту и долго не может въехать, что мы пришли поесть. На стене висит объявление о сдаче кают: 250 рублей за час. Не намерены ли мы уединиться? Нет, пожрать дай, дура, и сделай умпа-умпа потише, всё равно кроме нас в «ресторане» никого нет.

Вот что, Николай Михайлович, стало с вашим «поплавком». Вобщем-то, ничего не стало, еда соответствует тому, как её описал Астафьев, просто веселуха нынче несколько по-иному выглядит, пластик да умпа-умпа вместо крашеных досок и пьяной гармошки.

От «Поплавка» отчаливает какой-то теплоход с кучей европейских старух на борту. Интересуемся, что это. Оказывается, у голландских пенсионеров весьма популярны речные круизы по Русскому Северу. Есть двухдневные, а есть и двухнедельные, стоят дёшево. Река не шире ста метров, как умудряются по таким рекам ходить теплоходы, да ещё в двухнедельные круизы? И куда? В Тотьму? Великий Устюг? Нас с женой берут завидки. Хотя и там, наверно, пластик да умпа-умпа....

.................................

«Мы живём под собою не чуя страны» — написал Мандельштам, принеся себя в жертву. Но мы так и продолжаем жить, не чуя под собою страны, не понимая, чего хотим, что делаем. Нам достались в наследство развалины православных храмов и развалины панельных домов. За последние мы готовы друг другу глотки перегрызть и платить немерянные бабки, а первых почти не замечаем. Не то, чтобы не замечаем — просто не интересуемся. Не чуем страны под собой. Хотя смеем думать, что обладаем не только биологическим возрастом, но и историческим, определяемым как раз развалинами храмов. Нам больше тысячи лет — так, по крайней мере, гласит памятник в Великом Новгороде.











Постскриптум



Из моего единственного знакомства с Вологодчиной. Район реки Шексны, Волго-Балт, год 1998. Лучшее из получившегося в результате съемок тогдашней любимой пленочной мыльницей