Октябрьская революция, о которой с таким пафосом говорят современные коммунисты, имела для каждого человека, жившего в ту эпоху вполне конкретные последствия. Судьбы одних людей были исковерканы революцией, другие- наоборот вознеслись на вершину успеха, но большинство людей, так называемые обывательские слои, переживали политический катаклизм, приспосабливаясь к текущему моменту. Это не были борцы за идею , люди просто выживали в условиях, которые им предложили обстоятельства. Несколько таких историй я бы хотел предложить читателям. Все они так или иначе связаны с пребыванием в Вологде в1918 г. посольств стран Антанты.

История 1. Гимназистка Августа Степанова

В 1918 г. дочь Почетного гражданина г. Вологды Августа Дмитриевна Степанова окончила гимназию. Впереди у нее была взрослая жизнь. Она хотела пойти в Учительский институт и посвятить себя преподаванию. Папа- известный вологодский купец, мечтал о партии для дочери невесты. Но тут в жизнь семьи Степановых вмешались обстоятельства. В мае 1918 г. Вологодский учительский институт был закрыт. Новая власть объявила, что в связи с тем, что в данном учебном заведении среди студентов нет ни одного представителя рабочих и крестьян, то такого рода учителя Советской власти не нужны! Комедия абсурда началась. В здание бывшего Учительского института въехало посольство республики Франция. Августа и подумать не могла, что обстоятельство сыграет в её жизни такую большую роль.

В конце мая в гимназии был выпускной вечер, на который в качестве почетных гостей пригласили иностранных дипломатов. Вот как описано это событие в моем романе «Дипломатический корпус».

«В конце мая — июне в вологодских гимназиях и училищах с успехом прошли выпускные балы. Особый колорит некоторым вечерам придавало присутствие в числе приглашенных гостей дипломатов стран Антанты. На балах играли сводные оркестры духовых и струнных инструментов.

В Первой вологодской женской гимназии дирижером -распорядителем танцев был студент Юрьевского Университета Петр Иванович Варакин. В ноябре 1917 г. после эвакуации учебного заведения в связи угрозой оккупации немцами Юрьева-Дерпта, он перебрался в отчий дом в Вологде и теперь вёл здесь светскую жизнь.

Фамилия Варакиных была в городе знаменита. Им принадлежал один из лучших каменных домов в заречной части города. Пристани на реке Вологде именовались «Варакинскими». В роду были не только купцы и промышленники, старший брат Петра Иван Иванович выбрал карьеру архитектора и художника-графика.

У Петра было много свободного времени и стараясь провести его с пользой он корреспондировал в Вологодские газеты, дирижировал танцами на званых вечерах, где объявлял названия танцев, напоминал очередность фигур, проводил викторины и конкурсы, знакомил вологодских барышень с иностранными кавалерами.

-Разрешите представить,- Варакин слегка театрально склонился перед очередной , ждущей приглашения на танец красавицей,- третий секретарь посольства Франции граф Луи де Робиен.

-Мадемуазель Степанова Августа,- девушка сделала перед кавалером книксен .

-Силь ву пле, мадемуазель! -Робиен взял девушку и повел на танец.

-Мазурка,- возбужденно объявил Петр Варакин. -Четыре фигуры господа и и дамы: Променад, Балансе, Град ронд де куп, Тур сюр пляс!

Зазвучала игривая музыка, пары начали движение в танце.

Варакин доволен, еще бы, теперь него нет отбоя от приглашений в самые лучшие дома года. Но, что особенно важно, он регулярно посещает иностранные посольства.

В первый раз он пришел туда по совету репортера одной из газет, сообщившего, что для раздела городской хроники в посольствах всегда можно получить интересную информацию.

Во французском посольстве Варакина любезно принял граф де Робиен. Узнав, что Петр студент, вынужденный из-за войны прервать учебу, граф проникся к молодому человеку симпатией:

• Вы, как лицо пострадавшее от немецкой агрессии должны понимать и поддерживать усилия, которые прилагают дипломаты стран Антанты по борьбе с врагом. Да, мы понимаем, что России не может сейчас воевать, но и помогать немцам против союзников она так же не должна!

• Я с вами совершенно согласен, можете располагать мною в любое время, я сейчас совершенно свободен.

С де Робиеном у Варакина первоначально сложились весьма доверительные отношения. Молодые люди говорили обо всеми и прекрасно понимали друг друга, пока разговор не зашел о дамах.

-А что господин третий секретарь,- спросил Петр Варакин,- понравилось Вам на выпускном в гимназии.

-О, да,- согласился де Робиен,- разве может пчеле не нравится летать в цветущем саду и лакомиться нектаром.

-Кого нибудь приглядели из барышень?

Робиен замялся.

-А Густя Степанова? Я Вас с ней знакомил и видел как вы танцевали вместе.

-Августа? Божественное имя, она мне очень понравилась.

-Так за чем же дело встало? Девушка в самой поре, из хорошей семьи, дочь почетного гражданина города Вологды Дмитрия Степанова.

• Вы понимаете, Петр,- у нас во Франции, если мужчина танцует с дамой, особенно в общественном месте, это никого ни к чему не обязывает. К тому же я женат.

• Где ваша жена, в Париже? Бросьте Вы, граф, никто и не узнает. Вот у меня в Юрьеве каких только не было, и немки и чухонки и русские. Я среди них конечно отдавал предпочтение дамам, но каждый раз мое сердце приходило в смущение даже от одного вида хорошенькой служанки, приносящей чай. Как устоять от соблазна молодому и холостому мужчине!

• У нас с Вами несколько разное положение и понятие о дамах,- холодно поклонился граф, -разрешите откланяться у меня очень много дел.

• Ну вот, обиделся,- пожал плечами Петр Варакин,- тоже мне француз!

Эта недолгая встреча, как оказалось, имела для Августы Степановой и графа де Робиена неожиданное продолжение. Через 5 месяцев они снова встретились, но уже не в Вологде, а в свободном от большевиков Архангельске, где дипломаты Антанты помогали в установлении демократической республики, а Августа Степанова жила у тетки, предусмотрительно отправленная отцом из Вологды вместе с частью капитала, спасенного от большевистской национализации. С учебой у девушки не получилось и она, как и положено русской патриотке, устроилась в госпиталь сестрой милосердия, помогать раненым. Началась Гражданская война и стороны несли боевые потери. Именно там, в госпитале она снова встретила графа де Робиена. Снова читаем главы романа «Дипломатический корпус»:

" Выпускница Вологодской гимназии Августа Степанова в июле 1918 г., как только в Вологде начались обыски и аресты была отправлена отцом в Архангельск к родственникам. Здесь она встретила приход союзников и как многие девушки из приличных семей решила, что учеба подождет и сейчас в такое трудное сремя надо помочь отечеству. Густя поступила сестрой милосердия в военный госпиталь. Сначала раненых почти не было. Если только кто-то случайно, зато было много больных «испанским» гриппом. Им заражались в основном молодые люди и помочь которым было очень сложно. Удручающая картина смерти повторялась почти ежедневно: вчера она разговаривала с веселым французским или английским солдатиком, а сегодня его в белом саване выносят на двор, чтобы с почестями похоронить на специально для этих случев созданном военным кладбище. Молодые люди не хотели умирать, тем более им страшно умирать от гриппа. "Хотя бы в бою, от пули врага. Или еще лучше от штыка в рукопашной«,- в бреду шептал очередной приговоренный болезнью солдат. Но судьба ему не предоставила другого выбора. Августа как могла облагчала их страданияи даже не думала, что в любой момент может заразиться сама.

-Скажите, доктор, почему иностранные солдаты болеют гриппом, а русские больше цынгой? Наверное для них здесь на севере неблагоприятный климат?-спросила Августа сотрудника отделения, русского военного врача.

-Не думаю, этот вирус они привезли с собой. Насколько я могу понять из сообщений прессы, само слово «испанка» связано больше с тем, что испанские газеты пишут о нём чаще других, там даже король переболел гриппом. В воюющих страх цензура все сообщения об эпидемии блокирует, но это не значит, что болезни там нет. Будьте, аккуратны, милая, обязательно носите марлевую повязку и постарайтесь, чтобы на Вас больные не кашляли.

В октябре пациенты госпиталя стали получать весьма обнадеживающие известия в письмах с родины. Война подходила к концу. Намцы отступали, все только и говорили о перемирии и грядущих мирных перговорах. Умирать от гриппа в таких условиях было еще страшнее.

В один из дней Августа увидела в госпитале французского дипломата с которым она в мае танцевала на выпускном вечере в гимназии. Она сразу же вспомнила этот день, вспомнила балагура Петьку Варакина, которых будучи распорядителем танцев познакомил её с французом и тот предложит Густе ангажимент на кадриль.

«Как же его звать,- думала девушка?- а вспомнила кажется граф Луи де Робиен, точно так, Петька же говорил ей и даже намекал на возможность подолжить знакомство.

Августа зашла в палату, где находился граф. Он не узнал её в наряде сестры милосердия и марлевой повязке. Тогда она сняла маску и обратилась по французски к дипломату:

-Здравствуйте, господин граф. Вы меня не помните?

Де Робиен внимательно посмотрел на симпатичную медсестру.

-Вы? Как Вы здесь оказались? Я думал Вы остались в Вологде!

-Нет, я здесь в Архангельске. В Вологде же закрыли учительский институт, вот я и переехала сюда, а потом решила пойти в госпиталь помогать раненым.

-У Вас большое и благородное сердце, ничто не лечит солдата так хорошо, как доброта и ласка медицинской сестры, ну разумеется после лекарств.

-Я стараюсь, этим людям так плохо, здесь каждый день смерть и мне бывает страшно.

-Ничего, мадемуазель. Скоро, очень скоро кончится война и весь ужас останется в прошлом.

-Меня зовут Августа, Августа Степанова.

-Да, конечно, как я мог забыть это «божественное» имя! Надеюсь у Вас всё хорошо дома?

-Родители остались в Вологде. Я не имею с ними почти никакой связи, там большевики, в городе аресты, расстрелы. В конце августа было одно письмо от маменьки, сообщает что арестовали даже доктора Горталова. Он же почти святой, вылечил пол Вологды, меня тоже в детстве пользовал. Они с батюшкой друзья были и доктор часто к нам в гости заходил.

-Мы знаем об этом и поэтому солдаты союзников здесь помогают в борьбе против большевиков, нелегкой борьбе. Во Франции сейчас «золотая осень», тепло, много фруктов. А здесь, слякоть и холод. От наших людей требуется большое мужество воевать за свободу и идеалы демократии в таких тяжелых условиях.

-Русские люди очень благодарны союзникам за помощь!

-Ах, если бы это было действительно так!- вздохнул граф де Роибен.

Через два дня он снова пришел в госпиталь и они снова беседовали. Августе показалось, что француз пришел сюда больше из-за неё, чем по велению долга. Она заволновалась. «Неужели она могла понравиться этому человеку, она — купеческая дочка, пусть и почетного гражданина города, но все равно „из простых“, а он француз, красавец и что ни говори, граф»!

В начале ноября в госпиталь стали поступать радостные вести, немцы выбиты с территории Франции и частично Бельгии, перемирие заключили турки и австрийцы. В самой Германии начались волнения на флоте и на заводах. Коенц войне был близок. 13 ноября Августа пришла на работу и увидела во дворе госпиталя французский аркестр. Он играл «Марсельезу».

-Очередная победа союзников?- спосила она у санитара.

-Конец войне, подписано перемирие с Германией, мы победили!- радостно сообщил ей солдат.

-Ура,- пронеслось в голове девушки, конец войне, но это там в Европе. А здесь? Здесь войне не было ни конца ни краю.

Русские в госпитале ругали союзников за медлительность и малые силы на фронте, союзные представители сетовали медсестре о полной безучастности русских к «белому» делу.

-Представляете, барышня, говорил Августе американский офицер,-мы сидим в блиндажах под мокрым снегом и ветром в непролазной грязи и воюем с большевиками, а русские офицеры прохлаждаются в Архангельске по ресторанам и театрам. Кто должен воевать за их интересы, союзники?

Офицер очень переживаль по этому поводу. Он называл русских лентяями эгоистами и паразитами на теле союзнической армии, которая геройски сражается с большевиками и болезнями и несет большие потери.

-Если я когда нибудь вернусь на родину я обязательно опишу для потомков, все что я здесь видел. Мы здесь многие из одного штата, из Мичигана и поддерживаем друг друга. И если все, кто вернется назад потом напишут об этой войне, получится целая антология. Мы называем себя «белые медведи», только они могут выжить в этих условиях.

Через два дня офицер умер. Его зарыли в мерзлую архангельсую землю и на родину в Мичинаг ушла стандартная бумага, сообщавшая о его геройской смерти в борьбе с врагом.

-Теперь, когда Великая война закончена, что мы здесь делаем в этой грязной суровой России, где красивы только юные барышни?- глядя на Августу,- говорил французский капрал.

-Мы не должны здесь оставаться,- поддержал его американский военный, русские сами разберутся между собой.

-Стыдитесь господа,- привстав на локтях с койки,- сказал какой то британец,- мы должны помочь русским в борьбе против большевиков.

-Помочь? Да! Воевать за них? Нет!

-Сюда приходят наши дипломаты,- снова взглянув на Августу, произнес французский капрал,- надо спросить их, что они думают по этому поводу?

Граф де Робиен не избежал этого неприятного вопроса в свое ближайшее посещение госпиталя.

-Господа, — немного подумав ответил он,- я прекрасно понимаю ваше состояние. Поверьте, поскольку я лучше вас всех знаю о положении дел в Северной области и не испытываю иллюзий относительно правительства Чайковского, то должен скать Вам со всей определенностью. Никакое демократическое правительство русским не нужно. Они мечтатую о твердой власти, о диктатуре, которой будут покорно подчитяться, поскольку привыкли это делать за сотни лет царской власти. Это с одной стороны, с другой, мы должны выполнить наши союзнические обязательсва по отношению к русским, тем из них, кто искренне принял союзную помощь и несет свой крест в этой нелегкой борьбе.

Де Робиен посмотрел на Августу. Та смутилась и покраснела.

-В самое ближайшее время мы скоректируем наши позиции в этой войне и наши приритеты. Думаю, недалек тот день, когда русская армия и её генералы возьмут в свои руки знамя борьбы против большевиков, оставив гражданским либералам возможность дискутировать о путях России, но не допуская их к принятию решения о направлении этих путей. Мы не должны проливать кровь и погибать за русских на этой войне. Мы должны помочь новой русской армии продовольствием, обмундированием и обучить её кадровый состав. Только в этих условиях союзная помощь будеи эффективной!

-Браво, господин дипломат,- захлопали в ладоши больные,- надеемся, что эта здравая точка зрения преобладает и в высшем руководстве союзных сил.

Де Робиен закончил общенеие с больными и сказал Августе:

-Хотите я почитаю Вам о России из своего дневника? Может быть когда нибудь, этот дневник найдут на пыльной архивной полке, откроют и прочтут, возможно, что это будет любопытно.

-Почитайте что нибудь, только не о политике. Я уже устала слушать все эти разговоры.

-Хорошо,- граф достал тетрадь в дермонтиновой обложке, перелистал страницы,- вот слушайте, мадемуазаель,- так я вижу русскую осень и это созвучно моему настроению:

«Невероятное очарование осени в России длится совсем недолго,- начал читать из дневника граф,- Золото и багрянец осени приобретают необыкновенные оттенки ияркость, которую больше нигде не встретишь. Желтизна листьев, стволы берез, зелень травы: все цвета как будто взяты из детской коробочки с красками. Такой же контраст найдешь и в русской душе».

-Очень мило, граф,- вам надо писать книгу. А обо мне вы напишите?

-Не знаю, не все можно доверять бумаге, но одно я знаю точно, я сохраню в душе наши встречи. Вы давно не были в театре?

-В Архангельске еще ни разу не была.

-Так я Вас приглашаю. Мне приятно будет провести этот вечер с такой очаровательной барышней.

-Вы не шутите?

-Слово дворянина!

В субботу они ходили в театр-кабаре. Шла какая то никчемная постановка с куплетами и канканом. Они сидели друг на против друга за столиком и молчали. Зачем говорить, когда им всё было понятно без слов.

-Ты могла бы уехать со мной во Францию?- спросил Августу граф после продолжительной паузы.

• Вы делаете мне предложение?

• Еще нет, но я спрашиваю о возможности такого шага.

• Я не готова Вам ответить. Мне всего 17 лет, я еще ничего не могу в этой жизни. Идет война. Мои родные на той стороне, у меня нет с ними связи, я даже не могу сообщить им о Вас.

• А если сделать безрассудный поступок?

• Я не могу, я....при всех чувствах... я должна соблюдать приличия.... Вы граф, если хотите сделать официальное предложение, должны сообщить об этом папаньке. Мы не какие нибудь голодранцы, не подумайте, папенька часть капиталов перевел в Архангельск на имя тётки, чтобы я ни в чем не нуждалась и он может дать приданое, не беспокойтесь!

• О чем Вы, прошептал граф,- какое приданое? У меня в Эрменвилле замок, принадлежавший ещё предкам, вокруг плодородные земли, виноградники. Мне не нужно ваше приданое.

• Всё равно, батюшка никогда не разрешит неравный брак. Всё должно быть по закону. Вы католик?

• Формально да, но в современном мире это не имеет никакого значения.

• Для нас имеет. Вы должны обдумать всё и прийти к православию, только после этого батюшка даст благословение.

• Вы меня любите такого, какой есть?

• Я, да, но еще я люблю бога и своих родителей и как хорошая дочь должна прислушиваться и к их мнению.

Граф де Робиен чувствовал, что влюбился. Он считал себя холодным и чопорным в отношениях с женщинами. Жена де Робиена была во Франции. Он не видел её с апреля 1917 г. И даже не знал, сохраняются ли между ними ещё отношения? Лаура де Робиен писем мужу уже давно не писала. Это можно было бы отнести на счет плохой доставки почты и военного времени, но в сердце де Робиена и на страницах его дневника не нашлось для жены ни единого слова. Отношения графа с племянницей посла медемуазаль Фесса были весьма формальными, они встречались каждый день, улыбались друг другу, бывало оставались наедине, но никогда в душе графа не было тоски. Щемящее чувство появилось в госпитале, когда он снова после пятимесячной разлуки увидел эту девочку, увидел уже не в бальном платье, а в белой косынке и фартуке с красным крестом, увидел не легкомысленную барышню, а настоящую русскую патриотку, которая ежедневно, рискуя заразиться, помогала обреченным на смерть людям. Он полюбил её в тот самый момент. Он не думал о жене, о племяннице посла рассуждал: смогла бы она вот так или нет, и приходил к выводу, что скорее всего не смогла. Фесса была неплохая девушка, но граф не чувствовал в ней страсти, пассионарности. Он даже не знал могла бы она согласиться она на роль жены дипломата, на вечные переезды, отсутствие стабильности и житейского комфорта. Одно дело жить с дядей послом в Петрограде, совсем другое стать женой третьего секретаря посольства. В прочем, при отсутствии с его стороны каких либо чувств, это значения не имело.

• Господа,- провозгласил конферансье,- предлагаю тост за победу над немцами!

• Ура,- подхватило пьяное собрание.

• За победу над большевиками!- крикнул кто то из зала.

• Ура, ура!!!

"Хорошо орать сидя за столиком в кабаре",- подумал граф. Ему снова пришли на ум мысли о фронте, где гибнут французские солдаты, гибнут в то время как эти русские пьют и гуляют в тыловом городе.

"Так больше не должно продолжаться",- решил де Робиен, -завтра же он доложит свое видение ситуации послу и будет настаивать на выводе французского контингента из этих лесов и болот«.

На следующий день он пришел в канцелярию с самым решительным видом, намереваясь убедить Нуланса в необходимости отправки домой французских солдат в связи с окончанием войны и выполнением задачи по охране Севера России от немецких войск. Нуланс встретил секретаря холодно. Он выслушал его доклад и заявил, что аргументы графа не убедительны. Рядом стоял советник посольства Жан Дульсе и так же неодобрительно качал головой.

-Вы граф еще слишком неопытны, чтобы давать такого рода рекомендации.

-Я могу иметь своё мнение?

-Только частное и в то время, когда Вы находтесь не на дипломатической службе. Франция — демократическая страна и ваши монархистские взгляды противоречат государственной политике. Я отношу всё это только на счет вашей молодости и не делаю никаках выводов.

-Господин граф,- официальная точка зрения посольства в том, что французские войска останутся в Северной области и вообще где либо в России столько, сколько будет нужно для интересов Франции. Эти интересы связаны с борьбой против большевиков, поэтому мы будем поддерживать те силы, которые ведут эту борьбу, даже если кто то из лидеров в чем то нам лично не совсем симпатичен,- сухо сказал советник Дульсе.

-Я все понял,- разрешите идти выполнять работу?- спросил де Робиен.

-Пожалуйста.

Граф вышел из кабинета посла и нос к носу столкнулся с мадемуазель Фесса. Девушка была в сильнейшем возбуждении, такой её де Робиен не видел с момента своего ареста на вологодском вокзале.

-Ответьте, граф, Вы вчера были в кабаре с какой то девушкой, кажется она работает санитаркой в госпитале?

«Ах вот оно что,- подумал де Робиен,- вот почему посол был так холоден сегодня».

-Я пригласил свою знакомую еще с времен вологодского пребывания немного поразвлечься, она действительно сутками находится в госпитале, помогает французским солдатам между прочим.

-Вы были знакомы с ней еще в Вологде? И Вы молчали об этом! Когда мне рассказали, как Вы зачастили в госпиталь, я подумала прежде всего о долге к нашим больным и раненым, а оказывается Вам, граф, вскружила голову эта санитарка!

-Потрудитесь выбирать выражения, мадемуазель Фесса,- сухо сказал де Робиен.

-Потрудитесь больше никогда со мной ни о чём не говорить,- запальчиво ответила девушка,- Вы повели себя неприлично, я и мой дядя оскорблены Вашим поступком!

-Я Вам что то то должен?- недоуменно спросил граф, так скажите об этом немедленно!

-Вы, Вы просто.... Мадемуазель Фесса закрыла лицо руками и бромилась прочь по коридору.

Граф де Робиен понял, что произошло непоправимое. Впрочем, он себя ни в чем не винил. Закончилась война и его миссия в этой стране объективно подходила к концу. Воевать с большевиками за русских контрреволюционеров в его планы не входило.

Через несколько дней после непрятного разговора и послом и его племянницей начале декабря 1918 г. из Парижа в адрес французского посольства в Архангельске пришла телеграмма:

«Позвольте выразить нашу заинтересованность в том, чтобы господин де Робиен был переведен в миссию в Прагу с временными полномочиями».

Нуланс не возражал. На следующий день на ледоколе граф де Робиен отбыл из Архангельска. Его миссия в России закончилась.

Августа Степанова так и осталась на Севере. Де Робиен больше не возвращался к разговору о сватовстве, а говорить самой на эту тему девушка считала неприличным. Они расстались накануне его отъезда. Граф поцеловал её в щеку, потом в другую, потом долго и нежно в губы. "Прощай, любовь моя",- прошептал он. Я буду всегда тебя помнить«.

В 1925 г. Августа Степанова, все еще проживавшая в Архангельске, была арестована. Ей было предъявлено обвинение в «контакте с иностранцем». Органам ОГПУ стало известно, что в 1918 г. она на выпускном вечере танцевала с французом. Этого было достаточно для предъявления обвинения. Степановой дали 3 года Соловецких лагерей. Мы видели её уголовное дело, хранящееся в Оперативном Архиве ФСБ. В деле есть 2 фотографии. На первой молодая интересная дама в шляпке, фото до ареста 1925 г. на другой фотографии, сделанной в 1928 г. -сухая изможденная «старуха», какой выглядела Августа после отбытия наказания. А ведь ей не было еще и 30 лет!!!!

Чем она провинилась перед Советской властью-на этот вопрос не ответит ни один апологет современного коммунизма. Власть эта сломала жизнь человеку без вины перед ней виноватому...

Роман «Дипломатический корпус» еще можно найти в книжных магазинах Вологды или заказать по Интернету. Ведь это единственное, что осталось от проекта «Дипломатическая столица России», существовавшего в нашем городе в рамках Музея дипломатического корпуса, уничтоженного «эффективными менеджерами» при полном равнодушии и попустительстве местной власти.