«Вологодские епархиальные ведомости» (№ 13 от 1 июля 1904 года) в рубрике «Разные известия по епархии» сообщали:
«В 12 часов ночи на 22 мая сего года грозою повредило колокольню Стреленской Богоявленской церкви Устюжского уезда.
Часть железной крыши осмерика над куполом колокольни разрушена; в верхнем, в третьем, втором и первом ярусах колокольни выбита в разных местах каменная кладка. Крыша над карнизами разрушена в нескольких местах и сорван железный лист с купола колокольни. Разбито три стекла в окне находящейся во втором ярусе кладовой и подвинут ряд кирпичей подоконника, внутри кладовой повреждений нет.
Следы молнии заметны в нижнем теплом храме и в паперти верхнего храма, но повреждения здесь незначительны: в северовосточном окне алтаря разбито два нижних стекла, от которых по подоконнику прошла черная линия, расколото стекло в киоте местной иконы Божией Матери, расколота деревянная тумба под колонной на правой стороне трапезного иконостаса, причем колонна была отброшена до входной двери; следов выхода молнии из храма незаметно; в верхней паперти, у верхней ступени лестницы расколота и частью вырвана штукатурка и отколото ? аршина деревянного карниза».
Это далеко не единственная гроза, которая не обошла стороной Богоявленскую церковь.
Самой страшной по последствиям будет другая, окончательно обезглавившая храм. Помню, бабушка (Мария Ивановна Данилова) приехала из деревни и рассказала: молния ударила в церковь, крест рухнул в обрыв, в храме был пожар, сгорели и обрушились стропила, крышу снесло. Ясно, что этот пожар было видно из Анисимова, может быть, даже из Андреевского, а жители Павловского, думаю, в ужасе ждали, что будет дальше — это ж прямо над ними! Не тогда ли церковь лишилась большинства оконных рам или это был уже последующий вандализм? На более ранних фотографиях рамы еще были.
В каком году это случилось? Сейчас посчитаю. Тем летом мы были в деревне, потом ездил папа, всё было в порядке. И это тоже, значит, лето. Потом в Устюг приехала бабушка... Может быть, в конце августа или начале сентября. Удивительно, какими способами память сохраняет датировки событий! Сейчас доберусь. Помню: начало учебного года в художественной школе, но уже не первого для меня (потому что мне все и всё знакомо), и я рассказываю бабушке-гардеробщице про пожар (бабушка со Стрельны родом, и я уже это знала). А дальше совсем просто: в художественной я училась только два года, значит, это второй класс, в обычной школе — шестой (в художественную мы шли так, чтобы закончить после
Тот пожар был в августе 1979 года. Вот, и до этого крест на церкви все еще был.
А дальше то, что меня по прошествии времени, очень удивляет. Помню, дома поговорили об этом, и папа позвонил в музей. Так вот и так, не вытащить ли все-таки крест с обрыва, сохранить бы его, жалко ведь. И удивительное дальше: ведь пытались! Не смогли, но пытались! Вот думаю, сейчас разве стали бы: зачем? разве музей за этот храм отвечает? Другие времена — другие нравы. Это во времена Елены Сергеевны Мансветовой они мотались по району по любому и гораздо менее значительному поводу (мало ли какая пещера в обрыве мыса Бык привидеться может!).
Конечно, именно при советской власти разрушили храмы и этот в том числе (расскажу еще, как это было). Но что-то доброе, особенно из позднесоветской (так скажем) эпохи, ушло безвозвратно. Если и есть сейчас энтузиасты (а они, конечно, есть, несмотря ни на что!), то это уж точно не чиновники. А ведь именно энтузиасты спасали исторический Устюг в самые страшные 20-30-е годы! А может быть, они в Великом Гусляре остались... Не потому ли и перечитывается «Марсианское зелье» всегда с такой теплой грустью, с тоской по тому доброму, что было в том времени? Было же.
Помните, как Елена Сергеевна Кастельская переживала за сохранность найденного в провале? Такая и была... Рассказывают, из музея уходила последней, закрывала, а потом с полдороги возвращалась — убедиться, что точно ничего не забыла и замок закрыт...
Всё и все у меня рядом: Великий Гусляр и Великий Устюг, Кастельская и Мансветова.
...Да, про крест еще. Потом, когда мы ходили в деревню через церковь и кладбище, заворачивали и к обрыву. Крест лежал довольно близко (зацепившись за деревья, он так и не рухнул ниже), но трактор не смог его вытащить — только глубокие колеи и остались...
И как все-таки выглядела колокольня? То, что осталось, лучше всего видно здесь
http://sobory.ru/photo/?photo=92198
У вас нет никаких предположений? Можно ли сделать попытку и сравнить ее с какой-то уцелевшей? Описание в «Вологодских епархиальных ведомостях», конечно, очень коротенькое, но, может быть, кому-то оно что-то подскажет?
Я уж пыталась поискать что-то подобное — чтобы церковь и колокольня в одной кладке, но поблизости... а ведь все колокольни разрушены!
И так это... неожиданно задумалась... ведь почти везде и в первую очередь разрушали именно колокольни. Почему? А потом начало всплывать что-то в памяти... «В Яренске пулеметчик засел на колокольне...» — как будто дед об этом рассказывал. А кто еще мог... Военморов Северо-Двинской речной флотилии тогда ж бросили на Яренский фронт против белогвардейского отряда капитана Орлова, и дед (Тесаловский Александр Павлович) сам был пулеметчиком, но с другой стороны... В том, что он сам записал, не нашла, а вот в интернете нашла, значит, и он, правда, говорил об этом.
Из воспоминаний комроты красных матросов Г.А.Шишкина: «...С чердаков и колокольни застрочили пулеметы по нашим патрулям и связистам, создался ад кромешный».
А это ведь везде так. Что ж я сразу-то не поняла. Зачем колокольни? Мало ли восстанут, попробуй потом выбей оттуда. Вот и остались мы без колоколен. Вот так мне это видится.