Послевоенная деревня Каксур Кичменгско-Городецкого района Вологодской области. 1947 год.

Семья бесследно сгинувшего на войне Ивана Наволоцкого живет очень плохо, невообразимо скудно. Не только голодно, на грани выживания, но и обносились — дальше некуда. Девочка Настя Наволоцкая и её старшая сестра почти не выходят на улицу — в буквальном смысле нечего надеть.

Ну не могут ведь юные девушки выйти на деревенскую улицу так, идет сельский учитель — в драном, многократно латаном полушубке и в лаптях.
Девочки работали в колхозе, но ходили на работу в робах из мешков, — по трудодням в российских и белорусских колхозах платили буквально копейки, а в «братских» республиках — рубли.

Информация к размышлению:

Весной 1946 года сельхозналог и госпоставки фактически увеличились в два раза, и требовали уплатить сразу, не дожидаясь нового урожая! Натуральные и денежные налоги стали взимать не только с инвалидов войны и труда, но даже и с хозяйств погибших красноармейцев.

«Налоги повысили: яиц 150 штук, мяса 40 кг. Картошки 36 пудов. Хотим уехать, в колхозе жизни нет».

«Как мы можем всё это уплатить? Такую жизнь завоевал папаня, сам голову положил и нас заставил страдать, с нас три шкуры дерут».

«Никакого интереса в жизни нет. Земли дают 0,25 га, а налоги платим в тройном размере. Раньше масла платили 4 кг 600 г., а сейчас 7 кг 200 г., от плохой коровы столько масла за год не соберёшь. А так же и мясо, и яйца, Народ не в силах платить такие налоги».

«Замучили налоги, их требуют сейчас, до осени не ждут. Что делать? Взять негде. Придётся идти на базар и продавать последнее. У меня уплачено только 12 кг. мяса, ещё нужно 20, а на рынке по 25 рублей кг. С каждым днём становится всё хуже, впереди ожидать нечего».

«Жизнь в деревне стала очень тяжёлой: из колхоза ничего не дают, а с нас требуют 290 литров молока, мяса, яйца, шерсть. У нас из семьи три человека погибло на фронте, а на это не обращают внимания».
(Военная цензура МГБ, из писем в Красную Армию, май 1946 г.)

«Колхоз за 1 ц. зерна получает 4-6 рублей, а покупает в государстве хомут за 250 руб,., а узду 20-30 руб., вилы 5-10 руб. Молоко сдаёт 15 руб. цент., а жмых покупает в государстве 50-60 руб. центнер».
(Анонимное письмо на имя Сталина).

Государство выгребало всё, и в результате за два года, в 46-47 годах, от голода умерли около 2 миллионов человек.

Между тем объективных причин для голода не было, поскольку государство располагало достаточными запасами зерна. Причиной голода был не столько неурожай, сколько политика Сталина.

В течение 1946–1948 гг. экспорт составлял 5,7 млн т. зерна, что на 2,1 млн т. больше экспорта трех предвоенных лет. Другая основная часть запасов никак не использовалась. На неприспособленных для хранения складах зерно портилось настолько, что не годилось к употреблению. По неполным подсчетам за 1946–1948 гг. в целом по СССР было начисто загублено около 1 млн т. зерна, которого могло хватить многим голодающим. То есть — по 500 килограмм зерна на каждого умершего от голода!

27 сентября 1946 года «Постановление об экономии в расходовании хлеба».

27 миллионов человек были лишены продуктовых карточек и нормированного снабжения хлебом! 23 миллиона из них — рабочие и служащие совхозов, сельские врачи и учителя. Многих иждивенцев вообще лишили карточек, а оставшимся сократили норму хлеба с 300 до 250 граммов в день, детям с 400 до 300 граммов.

* * *
Потому сельский учитель в Каксуре и ходил лаптях, что его лишили хлебных карточек, и надо было выбирать — смотреть на голодных детей или продать привезенные с фронта хромовые сапоги и купить хоть какой-то еды, а поношенные кирзачи беречь.

А семье не вернувшегося с войны Ивана Наволоцкого и надеть было нечего, и — голодно.

Информация к размышлению 2

«Я зарабатывала 15 трудодней в месяц, В обмен на трудодни можно было получить 200 граммов зерна. Таким образом, я зарабатывала три килограмма зерна в месяц. Иногда они платили деньгами — пять копеек за трудодень. За целый год тяжёлой работы в колхозе можно было заработать только 50 рублей».
(Воспоминания Марии Золотарёвой).

«Работаю я на скотном дворе в колхозе. Работаю круглый год и притом без выходных дней. Дочь тоже прошлый год работала, а заработать на пропитание не можем. Двое у меня ещё детей-школьников. Как их учить? И как кормить? Не знаю. Нечем. За год я заработала 500 трудодней, а получила за них 140 кг., потому, что 200 кг. вычли за какой-то прошлый долг. Дочь окончила 3 класса учёбы, и из-за недостатка питания я вынуждена отдать ее в город в няньки, одевать тоже нечем. На трудодни денег не дают. От продажи молока деньги идут на налоги и покупаем муку, чтобы пропитаться. Остальные двое детей — одному 9 лет, второму 14 — вынуждены бросить школу (один ходит в 3 класс, второй — в 5-й), потому что нет питания, нет одежды и обуви. …Как же быть, товарищ Сталин? Круглый год работать и не заработать хлеба? Я на днях вышла из терпения и пошла купить хлеба печёного в магазине, но никак продавец мне не продаёт, говорит, что только учителям. И вот берёт меня горе: вырабатываем хлеб и сидим без хлеба. Для детей хлеба нет. Питаемся картошкой. О мясе и разговора нет. Мы его никогда не видим. …Я неграмотная, и может где неправильно спрашиваю. Муж у меня погиб на фронте в 1941 году и погиб сын».
(Из письма Сталину колхозницы Жиделёвой О.П., Курганская область).

Колхозник должен был (под угрозой уголовной ответственности) не только выработать обязательный минимум трудодней (150 трудодней в год), но и платить подоходный налог с приусадебного участка, деньгами и натурой. Не заплатишь — под суд, и потому колхозник на рынке продавал не излишки, а отрывал от себя и своих детей необходимое, чтобы откупиться таким образом от уголовной ответственности. Не выработал трудодней — землю обрежут «по самые окна». И подростки 12-16 лет должны были отработать по 50 трудодней.

И здесь требуется пояснение — один рабочий день вовсе не равнялся трудодню! В зависимости от группы, это могло быть и 0,5 трудодня, и 0.75, и 1,5.
Соответственно, вовсе не 50 дней рабочих дней должны были отработать в колхозе крестьянские дети, а 75, а то и все 100.

* * *
Но — и мать, и девочки добросовестно работали в колхозе «за палочки», и председатель колхоза (и — правление) решили премировать самоотверженных тружениц, что ломили в поле и в коровнике с ночи до утра. В качестве премии был выдан «лишний» теленок — у колхозной коровы родилась двойня. Телочку засчитали, бычка — на премию, потому что не выкормить было.

Как уж девочки выпаивали-выкармливали теленка, когда самим есть было нечего — не высказать. Но — пошла трава, бычок на подножном корме поднялся и окреп, и к зиме прилично набрал веса. Забили теленка, продали мясо, рассчитались, насколько могли, по госпоставкам, поели маленько щей с убоиной из костей и требухи, и выкроили денег на отрез ситца. 

Какой уж там отрез! Был выбор — сшить одно платье и носить по очереди, или…
Сшили две юбки.

И в этих юбках гордые до невозможности девочки вышли на улицу. После долгого заточения вышли — людей посмотреть, себя показать.
И попались на глаза фининспектору.

Что? В новых юбках! Да у вас недоимки!
И отобрал фининспектор юбки, и обратил в госдоход. Вот уж поднялась держава на эти деньги!

Как начислялись трудодни

Информация к размышлению 3

В декабре 1947-го отменили карточки, провели денежную реформу, ликвидировали разницу между пайковыми и коммерческими ценами и ввели новые, в 3,5 раза больше довоенных. (При прежних зарплатах).
И в это же время партийная и советская номенклатура получала высокие оклады и большие пайки, офицерам стали платить «за звёздочки», что в 2 раза увеличило их жалованье.
И пошли в дело «сталинские конверты».

Начальники высоких рангов, «в связи с тяжёлым материальным положением» стали просить установить им, несчастным, «временное денежное довольствие». На деле это означало, что член коллегии министерства и приравненный к нему зав. сектором ЦК ВКП(б) получали дополнительно 5 тысяч рублей, с которых не надо было платить налоги и партвзносы. Заместитель министра и заместитель заведующего отделами ЦК уже 10 тысяч рублей, первые заместители по 15 тысяч, а министры и завотделами ЦК уже по 20 тысяч (при официальной зарплате в 5 тысяч рублей).

Руководителям высокого ранга и региональным начальникам (к примеру, первому секретарю Вологодского обкома партии), конверт доставляли прямо в кабинет, а в Москве чиновники протоптали дорожку в неприметную сберкассу на улице Владимирова, (ныне — Никольский переулок), где предъявляли удостоверение, расписывались в ведомости и получали конверт. Чаще всего эти деньги тут же заносили на счёт в сберкассе.

Жалованье научных работников и преподавателей вузов резко выросло. (Постановление Совнаркома СССР № 514 от 6 марта 1946 года «О повышении окладов работникам науки и об улучшении их материально-бытовых условий». Сословие советских учёных вдруг стало весьма обеспеченным — академик стал получать только за своё звание 5 000 рублей в месяц, старший научный сотрудник со степенью кандидата наук — от 2 500 до 3 000 рублей (а ведь был ещё и какой-то оклад.)

Власть щедро кормила верхушку.

Заслуженный деятель искусств кинорежиссер Александров получал 6500 рублей зарплаты, а кроме того — был дважды лауреатом Сталинской премии (по 100 тысяч рублей), писатель Константин Симонов при немаленьких гонорарах был шестикратным лауреатом. Вот и катались в Ленинград, скупали уцелевшие бриллианты и произведения искусства, мебельные гарнитуры, да и в Москве в комиссионке полотно Айвазовского можно было купить за 2000 рублей.

В это же время директор школы или директор поликлиники 800-1000 рублей, завуч — 550. (Из 800 рублей на руки 454. Остальное «забирал Зверев» (нарком финансов) — военный, подоходный налоги, займ на оборону и проч.

* * *
А в это время в деревне Каксур девочка Настя получала 4 (четыре) копейки за отработанный день.

Анастасия Ивановна Заволоцкая (в замужестве — Комарова) и спустя много лет не могла удержаться от слёз, вспоминая, как фининспектор отобрал юбки у неё и сестры.

Так и в могилу ушла с этой обидой, уже при третьем сроке Путина, да с горечью — даже родную деревню не могла навестить, потому что не было уже этой деревни. Только бурьяном зарастают последние не сгнившие деревяшки….

Фото со страницы Галины Кардаевой (galinakardaeva)