Каратели Конституции Клишас и Крашенинников внесли в Государственную Думу проект федерального закона «О внесении изменений в статью 3 Федерального закона «О гарантиях Президенту Российской Федерации, прекратившему исполнение своих полномочий, и членам его семьи»».
В этом внешне травоядном проекте скрыта ещё одна конституционная новация юридических оруженосцев Путина: неприкосновенность прекратившего полномочия президента (невозможность привлечения его к уголовной или административной ответственности) теперь распространяется… на всю его жизнь.
В пока ещё действующей редакции закона написано: «Президент Российской Федерации, прекративший исполнение своих полномочий, обладает неприкосновенностью. Он не может быть привлечён к уголовной или административной ответственности за деяния, совершенные им в период исполнения полномочий Президента Российской Федерации, а также задержан, арестован, подвергнут обыску, допросу либо личному досмотру, если указанные действия осуществляются в ходе производства по делам, связанным с исполнением им полномочий Президента Российской Федерации».
И вот теперь это ключевое условие: «за деяния, совершенные им в период исполнения полномочий Президента Российской Федерации», «по делам, связанным с исполнением им полномочий Президента Российской Федерации» уходит.
То есть, чтобы быть совсем конкретным: Владимир Путин (и Дмитрий Медведев, если кто-то помнит такого президента) теперь не могут быть привлечены к уголовной ответственности за ЛЮБОЕ деяние, совершенное ими за время своей жизни. Это не индульгенция, а полное и безусловное (даже без покаяния) освобождение от любой ответственности за что угодно.
Случайно ли вылупилось на свет такое конституционное благодеяние? Нет, конечно.
Достаточно вспомнить двадцатистраничный отчёт рабочей депутатской группы комитета по международным и внешним связям, постоянных комиссий по продовольствию, торговле и сфере бытовых услуг Санкт-Петербургского городского Совета народных депутатов по вопросу квотирования и лицензирования экспорта и импорта товаров на территории Санкт-Петербурга («отчёт группы Марины Салье» и происходившие затем с его фигурантами печальные события.
Одного этого документа достаточно, чтобы понять, почему при Путине в России был уничтожен институт парламентского расследования.
Много было о чём спросить у Владимира Путина (а новая «железобетонная» защита, прописана, несомненно, именно под него) у будущих судей. Но теперь, как надеется Путин, не спросят. Теперь-то всё надёжно. И руководители депутатской группы Салье в лучшем из миров, и поднимать роковую архивную папку (кто знает, сколько их вообще?) нет смысла.
Остаётся, правда, уникальная схема обвинения бывшего президента в государственной измене, требующая единогласия Государственной Думы, Совета Федерации и Верховного Суда. Но вход в эти места тем, кто способен запустить такую процедуру, мягко говоря, затруднён.
Но почему всё это клишасокрашенинниковедение выглядит совсем не страшным и безысходным, а почти смешным?
Потому, что ни одного диктатора ещё не судили после смены власти по тем законам, которые он писал для себя сам.