Мы любим упоминать литераторов российского уровня, которые были в Вологде, как-то в ней отметились или даже (о, счастье!) что-то о ней написали. Вяземский, Симонов, Есенин, Ремизов, Луначарский…

К сожалению для ура-патриотической работы с подрастающим поколением — заезжие литераторы особенной ура-любви к городу не выказывали. Вяземский писал о «скуке одинокой», Ремизов чесался от клопов, Симонов тосковал и пил спирт.

Но в нашем городе был еще Михаил Пришвин. В 1935 году он ехал на Пинегу через Вологду и был вынужден (не от большой накрывшей писателя любви к улочкам и мостовым, а из-за перебойного транспорта) остаться в городе чуть дольше, чем следовало. На протяжении всей жизни писатель вел честный дневник, в котором есть и Вологда. Так какой же видел ее Михаил Пришвин в мае 1935 года? Не пора ли выбросить в топку истории всех других писателей, любивших город чуть менее, чем того требует образовательный стандарт, и вознести его, певца природы, любителя спаниелей и.. может… Вологды?))

В Выдержки из дневника.

10 Мая.

Светлое утро. Проснулся я возле Данилова в поезде, окруженном бревнами.

В 12 д. Вологда. Извозчик цыган. Золотой якорь. Леспромхоз. Архангельские инспектора Андреев и Крюков. Архангельск, трест «Севлес». Тип общественника Андреева… Все эти люди подвирают согласно программе.

Александр Семенович Назаров: завед. производственно-плановым отделом. Уговорились завтра ехать на Лежу по ж. д.

Вечером гуляли по берегу Вологды: молевой сплав, отражение церквей, зорька... Архиерейский сад <исправлено: парк>, погибающий со всеми своими монплезирами. Холодно. Вторая смерть.

11 Мая.

Утро светлое и холодное, потом тучи, и то солнце, то вот-вот дождь или снег. – У нас под Москвой, – сказал я, – почки на березах уже раскрылись: зеленые хвостики. – У нас тоже были, – ответил Назаров, – только вот холодно, морозы явились, они и опять спрятались». Не знаю, возможно ли это, бывает ли, чтобы зеленые листики, выйдя из почки, опять убирались в нее.

В 5 ½ выехали на Лежу и вернулись в 10 веч… Все бегут с Лежи: рабочим хорошо, а служащие: комнаты нет, жениться нельзя.

12 Мая.

Раннее утро светлое, потом дождь, крупа, холод. Ходили в Музей…<Приписка: Почему местное не интересует местных.>

Тип Назарова: вполне предан строительству и в то же время радуется, если на стенах кинотеатра, переделанного из чтимого храма, из-под новых слабых красок показываются лики святых.

– С каждым годом заметно власть слабеет: все трудней и трудней справляться с крестьянином; и правда: он ведь все понимает: раз человек свободен в государстве, не раб, то и «хочу – работаю, хочу – нет».

13 Мая.

С рассветом дождь и до 9 у. все дождь. Потом буря холодная, несущиеся тучи с внезапными просветами солнца, а вечером стихло, оранжевый свет зари соединился с лунным, и так все стекленело и мерзло в ночь.

В ½ 11-го с Алексд. Семеновичем Назаровым мы выехали на катере в Лобково смотреть «Пыж» и вернулись в 11 веч.

Рассказывал нам Назаров как о чуде, что один лесовод в старое время не захотел служить и поселился без определенных занятий на р. Вологде близ Сухоны (дом его нам показали, и старик еще жив): уток бил, рыбу ловил, работал на сплотке и так всю жизнь провел кое-как. И еще другой такой есть в Вологде, не служит и живет кое-как, и есть еще один, тот юрист и вовсе спился, а жизнью этой вольной очень доволен. Невольно сравниваешь, кто же выгадал – этот заезженный плановик или эти «индивидуальности».

14 Мая.

Билет в Котлас можно достать только на 15-е в 10 веч. Телеграмма директору Леспромхоза:

Котлас Лесопромхоз Директору. Еду Наркомлеса ознакомиться двинским сплавом Выезжаю Вологды пароходом 15 Мая Бронируйте номер гостинице Писатель Михаил Пришвин.

В Вологде я пересидел: началась встреча с мелочами: сегодня, напр., все утро искал в магазинах щипчики для сахара и попал наконец на барахолку, где и купил эту драгоценность. А еще было, после обеда вломился сотрудник местной газеты и долго мучил меня и завтра обещался мучить.

Погода изо дня в день одинаковая, только, бывает, один день начнется дождем, другой морозом (но потом все равняется), на дню сто перемен, и забываешь, какое было утро сегодня. Только к самому вечеру, когда уже темнеет, становится совсем тихо, окружается оранжевой зарей, светит луна и морозит. Если бы не такой сильный свет солнца, когда расходятся тучи, то очень похоже все на позднюю осень. Да, это совершенно похоже на позднюю осень в Уссурийском краю, где солнце и осенью светит сильней, чем нашей весной.

15 Мая.

Утро необычайно светлое, с крыш стекает растаявшая намерзь. Но уже в 8 у. собираются облака, сначала еще кучевые...

С билетом в Котлас, вероятно, кончено, вчера Назаров по телефону сказал: «несу броню»: остается сомнение в том, не в общей ли нам каюте достанется: тогда и прокурят тебя, и оберут, если зазеваешься. Крайне своеобразно путешествие в наше советское время: ведь только что едешь на положении знатной особы, предваряешь приезд свой телеграммами, и учреждения бронируют тебе номера в гостинице, бронируют билет на пароход (как экспедиция).

Сегодня на рассвете слышал сквозь сон в коридоре громовую митинговую речь, догадываюсь, что это какой-нибудь приезжий вломился и доказывал свои права на номер. И ведь строимся-то как, и все-таки размножение обгоняет и такие темпы. Один лесовод об этом размножении сказал так: – Это не от семян, это порослевое размножение от старых пней.

Дела: Петя в 9 у.: билеты, отправить телеграмму и книги; в 9 придет корреспондент. В 10 у. – баня.

В 9 у.–10 у. беседовал с корреспондентом местн. газеты, дополнил его неплохую статью о себе.

В 11 д. ходили с Петей в баню – роскошное каменное здание с колоннами на Золотухе – канаве, вырытой будто бы еще при Иване Грозном. Не доходя до бани, на откосе Золотухи лежал человек с костылем. Он лежал к нам задом. – Не умер ли он? – спросил я Петю. – Нет, – ответил он, – смотри, на локте у него белое пятно, приглядись: оно движется, он дышит. – Но может быть, кончается? – Это да... нет, едва ли! посмотри, он лежит на куче гравия и на припеке, слишком обдуманно лег для умирающего. – А если, – ответил я, – он успел обдумать и так просто лег умирать, положив костыль возле себя, есть что-то хорошее в такой смерти: рядом друг-костыль, и никого больше не обеспокоил: костыль, гравий, песок, солнце. – Петя посмотрел, вдумался и сказал: – Да, это правда, смерть ничего себе.

Через час, вымытые, мы возвращались этим местом. Человек с костылем лежал. Мы присмотрелись к белому пятну на локте. Между нами была решетка. – Разве посмотреть? – сказал я. – Не надо, – отв. П., – посмотри, вон там на откосе еще лежит, а там вон еще... – Мы пошли.

А если он умер, скоро ли обратят внимание? Едва ли скоро. Разве кто-нибудь раз заметит и подумает, вроде нас, а потом, опять проходя тем же местом, взглянет на то же самое неподвижное белое пятнышко на локте. Но женщины могут и сразу же заметить, сойдутся две, взглянут, зайдут с другой стороны, окликнут. Мужчины нескоро, а женщины да, они могут скоро. Почему это?

Сведения с пристани противоречивые. Петя в бегах, кажется, едем завтра в 8 у., если найдем какую-то Медведеву, у которой наша броня.

Опубликованы предсказания погоды на севере: с 22 Мая резкая перемена к теплу, а сейчас должно все холоднеть. И сейчас же после чтения стало теплеть. День весь был солнечный, и к вечеру все теплей и теплей. У реки встретил женщину с тремя немецкими легавыми, она сказала, что дупелей бьют ст. Сухона, Большие Дворы.

16 Мая.

Солнечно и холодно. Рано сбираемся, чтобы утром в 8 ч. выехать, и вдруг на пристани оказывается: стерли мелом написанное «в 8 утра» и написали «в 8 вечеpa».

Берем на пристани номер, маленькую комнатку из фанеры, вокруг все слышно, как будто попали в центр тока.

Вчера явился охотник Н. И. Орлов, великан и с университетским образованием, произвел впечатление талантливого человека. Рассказывал много интересного об утиных, глухариных и дупелиных охотах.

И вот раз уже не приходится ехать, мы решили с утра отправиться к Орлову и продолжить разговор. Около десяти мы вторглись в дом Орлова, и разговор наш продолжался до 4 дня. С головной болью и при полном равнодушии хозяек (жена и дочь: похоже на Яловецкого) это было нелегко выдержать. Под конец к нам присоединился «северный король охоты» Сергенев, которому я заказал себе к осени челнок.

В семь вечера мы перешли на пароход и в 8 наконец-то выехали. В каюте очень хорошо и в рубке тоже, только в общей комнате стульев мало. Во главе с каким-то развязным молодым человеком с морск. знаками компания играла в карты, а мы стояли и не могли поужинать. И только уже когда я стал сильно нажимать на прислугу, главный картежник поднялся и сказал мне: – Садись, папаша!

К вечеру холодно, тихо, закат строгий, красный, реку перелетали утки парами.

17 Мая.

Ясное и холодное утро. Наконец-то я выспался. Берега низкие с растрепанным лесом, как и у нас в Загорске. Буксиры ведут плоты уже не в Вологду на фабрики, а в Сев. Двину. Наш пароход очень медленный, и только 18-го мы приедем в Устюг, а в Котлас, вероятно, рано утром 19-го.

http://www.elsu.ru/prishvin.html ссылка на онлайн дневники М. Пришвина

http://prishvin.ru сайт музея-усадьбы Дунино, где жил М. Пришвина.

И вопросы: где же фотографии Вологды авторства Пришвина? И что за журналист написал о нем статью?