Я часто думаю о гибридности (простите, Екатерина Шульман) нашей жизни.

В декабре 2007 года я должен был быть на собрании инициативной группы по выдвижению в президенты Гарри Каспарова. Собрания в итоге не было вообще, а поехал я (как и Каспаров) на похороны нацбола Юры Червочкина.

И ведь уже тогда, даже задуматься страшно, менты забили насмерть молодого парня только за то, что он был оппозиционным активистом, ходил на митинги и клеил листовки. И эти похороны. я очень хорошо помню, оставили очень тягостное ощущение.

Но прошло какое-то время, а жизнь шла своим чередом, с друзьями, играми, путешествиями, концертами, спектаклями.

Прошло десять лет. Сколько людей убили, уже и не припомнишь с ходу. Скольких избили или посадили, тем более. А пространство нормальной жизни никуда не делось, и в результате утром ты пишешь в Фейсбуке о политическом убийстве, а вечером идёшь в театр.

И когда кто-то говорит что-то вроде "не забудем, не простим", то в это просачивается фальшь, потому что эта спокойная, по гамбургскому счёту совершенно конформная жизнь и означает забыть. Означает простить.

И даже когда нам кажется, что мы ужасаемся, это не так. Мы ставим галочку напротив очередного трупа и спокойно уходим: на футбол, на выставку, в крафтовый паб.

И когда я говорю "мы", я не пользуюсь этим словом в публицистическом значении "все, кроме меня". Это именно мы в самом прямом смысле.